Утром мы с Аней позавтракали и поехали в Куйбышев. Нас Таня проводила до вокзала. В то время от Барабинска до Куйбышева ходил пригородный поезд несколько раз в сутки, его почему-то называли веткой. В Куйбышеве я встал на военный учет. А затем пошли в больницу, чтобы установить возраст Ани.
Для получения паспорта требовались метрики. Ее метрики, которые хранились в церкви деревни Осиново, оказались утерянными. Ее месяц и день рождения мы знали со слов бабушки, Натальи Борисовны. А вот год рождения не могли точно определить.
Мы записались на прием к врачу. Ждать пришлось недолго. Аню врач принял. Она объяснила ему цель своего прихода. Врач стал отказываться, что это вроде бы не его дело. Потребовал от нее какие-то документы. Не стал ее осматривать. Аня вышла от него в слезах.
Я стоял в коридоре. Она мне объяснила. Я попытался сам поговорить с врачом. Постучал в дверь и вошел в кабинет и потребовал:
-Почему вы не стали принимать мою сестру, чтобы помочь ей определить ее возраст?
Он пытался сослаться, на что-то, сейчас не помню.
Но я продолжать требовать, чтобы осмотрели сестру и дали ей справку.
Врач понял, что от меня не отвязаться. Я был в военной форме, фронтовик с боевыми наградами на груди. Хотя в то время их было только четыре штуки, но они все же внушали доверие и уважение.
Врачу пришлось вторично принять мою сестру, осмотреть и подтвердить ее год рождения, написать справку. Как мы предполагали с 1927 года рождения.
В загсе мы оформили метрики. Все основные дела были выполнены. Оставалось свободное время.
Я предложил Ане посетить моих дорожных знакомых, с которыми я ехал из Москвы до Барабинска. Мы их быстро разыскали, они жили недалеко от центра города.
Встретили они нас как старых знакомых. Мы у них пообедали и хотели ехать в Барабинск. Но они нас не отпустили. Оставили у себя ночевать. Вечером молодая хозяйка пригласила нас сходить в кино. Они были очень любезны к нам. По своей вероятности матери хотелось иметь зятя, а дочери мужа. Приглашали нас заходить обязательно в гости, когда придется бывать в Куйбышеве. Люди оказались неплохие, а дочка была интересной.
Но я уже встретился с Татьяной. Она мне понравилась. Гоняться за двумя зайцами я не стал. Пришлось по-дружески расстаться, и только спустя четыре года случайно встретился с этой девушкой. Она уже была мамой, у нее был ребенок, которому шел третий год. Но об этом я напишу в дальнейшем поподробней.
Мы с Аней вернулись в Барабинск. На минуту забежали к Щербаковым, взяли свои вещи. От них пошли в Барабинский совхоз, который находился в 12 км от города. Там жили дядя Алеша и тетя Клава, родная сестра моей мамы.
В совхозе не знали о моем приезде. Мы их застали врасплох. Дядя Алеша только пообедал, направился на работу. Не успел отойти от дома 100 метров, как его вернула тетя Оля. Встреча была неожиданной и теплой.
Мы с дядей Алешей всегда были в хороших отношениях. Он был моим самым любимым дядей, меня он тоже очень любил. Чем мог, помогал, считал меня за родного сына. Тетя Оля тоже уважала меня.
Через несколько минут прибежала тетя Клава Тестова, младшая сестра моей матери, а затем ее дети, мои братишки и сестренки: Саша, Коля, Нина, Зина. Дядя Теня был на работе.
Тетя Оля быстро собрала на стол. Дядя Алеша умудрился где-то найти спиртное, хотя в совхозе водка в то время не продавалась. Выпили по две-три стопки. Поговорили немного о делах прошедших и настоящих.
Вспомнили близких, которые не дожили до конца войны. Погибли в бою, или умерли в тылу. Смерть вырвала их в рассвете сил. Старшей из них была моя мама в возрасте 46-47 лет, а самым младшим был восемнадцатилетний Саша. Наш род Богдановых будет вечно помнить, и чтить их светлый образ.
Дядя Алеша предложил мне пойти в баню. В совхозе был банный день. Мы быстро собрались и пошли.
Баня была обыкновенная, сельская. Топилась по белому. Предбанник был холодным. В моечной размещалось 8-10 человек, в парной 5-6 человек. Когда мы пришли в баню, там уже мылось несколько человек. Раздевшись, начали мыться. Дядя Алеша сразу побежал в парную. Он любил париться. Я не хотел с ним идти, но дядя Алеша меня уговорил, рассуждая:
-Что это за баня, если не похлещешься березовым веником?!
Я решил попробовать. Мне понравилось. Тело само просило веника. Я так увлекся, что не услышал, как приехали с полевых работ женщины трактористы и тоже пришли в баню.
Но, заметив, что там моются мужчины, шутки ради разделись и голыми вваливались в моечное отделение. Поднялся визг, смех, послышались шлепки по голому заду. Мужчины не растерялись, давай их щипать за голое тело, обливать холодной водой.
Когда я услышал женские голоса, я не знал, куда мне деваться. Решил пока из парной не выходить. Но они и туда добрались. Не помню, как я оттуда вылетел. Даже не искупался, вспотевший, выскочил в предбанник. Быстро оделся и убежал домой, оставив там дядю Алешу.
Для меня такое зрелище было странным, а они, оказывается, часто устраивали такую хохму. Или женщины врываются или мужчины в баню, кто кого выживет.
Но, конечно, женщины были нахальнее мужчин. Их было больше, в основном были незамужние, еще молодые, 25-30 летние. Вот они и бесились. А мужчин было мало, в основном были старики и калеки фронтовики. Полноценных мужчин не хватало.
В совхозе мы погостили три дня. Дядя Алеша не хотел нас отпускать, но Ане нужно было выходить на работу. Мы вернулись в деревню накануне праздника 1 мая, первого весеннего праздника после войны.
Свободное копирование
