Мы ехали по нашей советской земле. Все выглядело родным, знакомым. Маленькие деревеньки с белыми хатками. Люди были одеты просто по-крестьянски. Земля не такая как за границей. Там все дороги закованы в асфальт или в камень. А наши дороги в рытвинах и в ухабах с лужами от вешних весенних вод.
Мы любовались из окна на окружающую природу, и каждый думал, вспоминал про свои родные места, где родился, вырос, ушел на фронт защищать свою Родину.
Поезд проследовал пограничную зону и остановился на небольшой станции.
На разъезде около перрона был маленький базарчик. Женщины-крестьянки продавали вареную картошку, сметану, варенец, яйца, огурчики, помидорчики, соленую капусту.
Мы, не дожидаясь команды, выскакивали из вагонов, целовали нашу советскую землю, особенно чувствительно это делали пожилые, не смотря на ранги и воинские звания.
Затем бежали к базару. Через несколько минут вагоны были наполнены едой. Мы ели картошку, огурчики, пили украинский варенец. Некоторые раздобыли горилки. Выпили, отметили встречу с родной землей, были все радостные, счастливые.
Не успела радость согреть нам сердца, как посыпались ругательства и возмущения со всех сторон. Оказывается, сапоги, которые были куплены у румын, раскисли на украинской земле за короткий промежуток времени, успели только сбегать в них на базар, да походить по перрону. Подошвы сапог были сделаны не на коже, а на обыкновенном прессованном картоне. У всех, кто купил сапоги, отлетели подошвы. Чемоданы тоже оказались не кожаными. Все ругали румын-цыган на чем свет стоит. Деньги ухлопали, а вещей нет.
Хотели в хромовых сапогах блеснуть перед девушками, а приходилось опять одевать кирзовые или ботинки с обмотками.
Дальше ехали по Бесарабии, Украине, России. Проезжали через такие крупные города, как Запорожье, Днепропетровск, Ворошиловград, Ростов-на-Дону.
Поезд шел на Кавказ. Мы не знали: куда нас везут. Наконец прибыли в город Нальчик в Кабардино-Балкарию. Разгрузились на станции.
Дивизия встала на постоянную дислокацию в военном городке.
До нас в городе находилась дивизия, в которой служил Александр Матросов, который во время войны с немцами своим телом закрыл амбразуру дзота. Ему было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.
Личный состав нашей дивизии расквартировался в военном городке, а офицерскому составу было разрешено поселиться в городе на квартирах у жителей.
Я договорился жить у одной одинокой женщины. Звали ее Шура, ей было пятьдесят лет.
В одной 16 м2 комнате стояли две кровати, стол, комод.
У тети Шуры муж погиб в первые дни войны, а дочь, с 1923 года рождения, повесили фашисты в Нальчике на площади, как партизанку. Ее сын, с 1927 года рождения, служил в Армии в Баку.
Тетя Шура работала в бане. Баня находилась рядом с бараком, в котором она жила. Зарплата у нее была маленькая, не хватало на питание, поэтому она была вынуждена пускать квартирантов.
С тетей Шурой мы быстро сдружились, сошлись характерами. Она мне была за мать, а ей за сына. Всю свою зарплату я отдавал ей. Она мне стирала и иногда готовила еду.
В рабочие дни я питался в офицерской столовой. А в выходные дни и иногда вечером ел вместе с ней.
Я еще в этот барак поселил старшего лейтенанта агитатора полка, фамилию его не помню. Он был родом из Тюмени, ему в то время было 35-40 лет. Жил он тоже у одинокой женщины.
Мы ее называли Епифановна. Детей у ней не было.
Мужа взяли на фронт, он был в плену у немцев, служил во Власовской армии, был взят в плен советскими войсками, осужден военным трибуналом и сослан для отбывания наказания на Крайний Север на Колыму.
Вскоре прибыл из отпуска комсорг полка лейтенант Дружинин, который ожидал нашего возвращения семь месяцев.
Сначала предполагалось нашу дивизию направить в уральский военный округ, и Дружинина оставили на Урале. Он пока мы не вернулись в СССР проходил там свою службу. За границу ему выезд не разрешили.
Меня назначили начальником клуба полка. Работы было много. Нужно было обеспечивать оркестр музыкальными инструментами, заказывать костюмы для выступающих. А это было не так легко после войны. В швейных мастерских не все можно было подобрать. Материала и тканей не хватало. Приходилось перешивать списанную военную одежду. Артисты выступали в спектаклях на военную тематику в советской, немецкой форме или в форме бойцов гражданской войны, в буденовках.
Свободное копирование
