Глава восьмая - 44

   У моих помещиков справлялся день открытия охоты, 1 сентября, что приходится на день Св.Жилля. Раньше закон строго запрещает идти на охоту. Приехали еще несколько человек гостей из Руана и из Парижа, в том числе и зять госпожи Шевалье. И все мужчины с раннего утра отправились в большом возбуждении на охоту. Кругом какие есть леса -- все это уже на откупе, для больших охот. Надо довольствоваться только дорогами, полянами, да и то не чужими. Поэтому во Франции привезти с охоты одного зайца или двух куропаток -- это уже большой триумф. И обычай для гостей таков, что их добыча идет на обед, что было и у нас. Сели позднее, но еще засветло, на воздухе, в саду, под большим навесом. По тогдашнему русскому стилю, это было всего только 20 августа.

   Вот тогда я воочию убедился в том, как в Нормандии, в таких вот помещичьих и зажиточных крестьянских домах, едят. Мы, русские, славимся нашим многоедением, но нормандцы нас заткнут за пояс.

   В саду за обедом сидели добрых три часа, и блюдам не было конца. Я насчитал их до тринадцати, не считая десерта, то есть сыров, фруктов, печенья, конфект, варенья, бисквитов. Это было что-то поистине во вкусе Рабле, из его "Gargantua". И тот заяц, которого застрелил зять хозяйки, был уже превращен в вкусный пирог -- паштет из зайца. И все куропатки, дрозды, кулики и другие пичужки были также поданы к концу этой гомерической трапезы.

   Посредине стола возвышалась широкая, плотная и плечистая фигура местного "батюшки", веселого и речистого "сиге", который напоминал собою самого Рабле. Он ел и пил за троих и каждого ему незнакомого неизменно спрашивал -- "какого он прихода?" По-французски, на его жаргоне, вопрос этот звучал так:

   -- Sous quelle paroisse est Monsieur или Madame?

   Дошла очередь и до меня. Я должен был огорчить его, ответив, что я ни к какому приходу не принадлежу, что я иностранец да еще "схизматик", как считают православных все добрые католики.

   Вот так и "благодушествовали" мы в благословенной Нормандии, вдали от столичной, политической и всякой другой злобы дня.