Началась артиллеристская двухчасовая канонада, со всех видов артиллерии малой и большой. Нам было приказано на каждый ствол выпустить по 800 шт. снарядов. Стволы от выстрелов так накалились, что невозможно было дотронуться до них, были красные. Стоял сплошной гул, ничего не было слышно. Команды передавались взмахом рук, а количество снарядов показывали на пальцах.
На территории противника стояла сплошная дымовая завеса от взрывов снарядов. Немцы почти не смогли не одного выстрела сделать. Вся передняя линия его обороны была накрыта огнем и так же все его огневые точки, артиллеристские батареи были разрушены.
За период артподготовки наша пехота приблизилась вплотную к немецкой линии обороны. И, как только канонада закончилась, появились в воздухе наши самолеты, на бреющем полете сбрасывали бомбы на еще недобитых фашистов, а затем вперед рванули наши танкисты, которые ждали сигнала, и вся эта махина двинулась на врага вместе с пехотой, которая лежала, ожидая танки. А вслед им играла походный марш дивизионная из политотдела машина, специально подготовленная к этому.
Такой организованности и такой мощи, что была под Оршей, мы еще не видели.
Немцы совершенно были ошарашены таким ударом. Первая линия обороны была прорвана сходу. Немцы, оставшиеся в живых, не оказали никакого сопротивления, все тряслись от страха.
И только на третьей линии обороны им удалось наши подразделения остановить. Завязались кровопролитные бои с обеих сторон. Мы стремились прорвать оборону, а они держались, дрались упорно. Днем и ночью шли бои. В нашем полку были большие потери. Наш батальон почти был полностью разбит. Немцы закрепились.
Командир полка попросил огоньку у артиллеристов, чтобы поддержать пехоту в наступлении. Командир батальона, как потом, оказалось, был пьян, он поднял батальон и повел его в атаку на немцев. А в это наши артиллеристы, по просьбе командира полка, открыли огонь по переднему краю противника, и все снаряды угодили по своим. Много было убитых и раненых. Штаб батальона во главе с комбатом тоже были убиты. Такая халатность была по войне, по вине некоторых командиров самодуров погибали люди без причины.
На третьи сутки немцы были вынуждены на нашем участке прекратить военные действия, так как их справа и слева обошли, они оказались в кольце. Путь был открыт на город Оршу, за которой мы сражались семь месяцев. Путь был не легким.
Мы под Оршей многих оставили своих товарищей, когда брали первую линию обороны немцев, на нейтральной полосе лежало много трупов, оставшихся от зимних боев и сейчас еще добавили. В нашей роте тоже были потери. У меня был ранен второй наводчик, а впоследствии мне пришлось ствол от миномета нести самому.
Наша дивизия вошла днем в Оршу. Немцы уже все сбежали. Мы вошли без боя. Город был совершенно разрушен. Сделали небольшой привал, передохнули и двинулись в сторону Минска по шоссе Москва-Минск. Дорога была во многих местах разрушена, асфальт был разбитый.
Мы отошли от города Орши километров 25-30 и остановились на отдых с ночлегом, прямо вдоль дороги в лесу. Это был первый привал после прорыва обороны. Люди были так утомлены, что шли на марше и на ходу засыпали. Идешь и спишь, наткнешься на впереди идущего товарища, проснешься и опять вперед. Иногда сутками не приходилось спать, когда немцев гнали, по 50-60 км делали марши в сутки, спать некогда было, старались не дать ему возможности остановиться.
Свободное копирование
