Был у нас такой инцидент. Молодого солдата, который прибыл только из пополнения, нерусской национальности, таджика или туркмена, поставили на пост и дали ему ручной пулемет Дегтярева. Командир отделения объяснил ему задачу, сектор его наблюдения и обстрела.
Время было семь часов утра. К этому времени старшина батальона привозил завтрак. Все свободные туда ходили завтракать с котелками. Получилось так, что оставили пулеметчика на посту по охране передового края обороны, а остальные пошли. Оборона наша охранялась слабо. Можно сказать, солдаты друг от друга стояли на 25-30 метров по фронту.
Немецкие разведчики, по-видимому, решили разведать наш передний край обороны и как раз попали на тот участок, где стоял молодой солдат с пулеметом.
Они подошли так, что он их не заметил, захватили его в плен и прошли по траншеи до землянки, где находились остальные солдаты отделения, а тех там не оказалось. Они ушли все за завтраком. Тогда немцы, надеясь, что кто-то там есть, забросали землянку гранатами, и ушли к себе, забрав нашего солдата.
Когда вернулись с завтрака командир отделения с бойцами, смотрят, их землянка вся разрушена. Они не поймут, что произошло, подумали, что попала мина прямым попаданием и все разрушила. Пошли туда, где стоял солдат с пулеметом, там солдата не оказалось, а пулемет на месте. Куда делся, никто его не видел. Доложили по команде, что с переднего края пропал солдат, неизвестно куда.
Прошло три или четыре дня, утром рано со стороны переднего края немцев появился один человек, который шел в нашу сторону и никто по нему из немцев не стрелял. Все кто это увидел, подумали: неужели так идет свободно сдаваться в плен, и даже немцы не стреляют.
Но, когда он подошел поближе, то все увидели, что идет наш солдат, одетый в советскую форму и что-то несет в руках. Подошел совсем к передовой, рассмотрели, что это тот молодой солдат пулеметчик, который пропал без вести три четыре дня тому назад. Когда он спрыгнул в траншею, его окружили солдаты и стали расспрашивать:
-Где ты был и как ты оказался у немцев?
Этот солдат по-русски плохо понимал. Он достает из кармана бумажку и сует ее командиру отделения. Записку, написанную по-русски, зачитали:
“Заберите его обратно. Он нам не язык, а вам не солдат. Мы знаем, что вы его с довольствия уже сняли, но мы его на сегодня пищей обеспечили, а завтра вы его поставите вновь”.
Что же произошло на самом деле. Немцы его взяли без единого выстрела. Он даже не оказал никакого сопротивления. Хотя он их увидел. Они от него были далеко, и можно было открыть огонь и, возможно, они бы его не взяли. А когда его привели к себе, как пленного, попытались его допросить и узнать какую-нибудь военную тайну. Номер части, сколько личного состава охраняют на этом участке оборону. Он им ничего не мог объяснить, так как русского и немецкого языка не знал, а по его национальности там, по-видимому, не нашлось переводчика. Да и в военном деле он вообще ничего не понимал. Вот немцы и решили устроить нам хохму, показать нам нашего солдата. Вроде того: с кем мы воюем.
Конечно, это было ЧП на всю дивизию. После этого случая оборону усилили. Мы – минометчики ежедневно по десять человек с роты ходили на ночь в наряд, охраняли передний край.
Однажды, мы во главе с парторгом батальона, нас было восемь человек, следовали к переднему краю. Ночь была морозная, светила луна. Парторг шел первым, я второй, а за мной шел сержант Кучин, командир отделения второго взвода. И вдруг мимо нас совсем близко просвистела трассирующая пуля, и угодила прямо в сердце сержанту, и убило наповал, он и слова не сказал. Единственная шальная пуля. Так бывает на фронте, не знаешь, где тебя поджидает смерть. Кто думал. Все шли гуськом. Один в один след. Парторга и меня не задела, а его третьего зацепила.
В эту зиму 1944 года на наш участок обороны дивизии много прибыло из снайперского училища девушек-снайперов, которых готовили в Новосибирске. Многие из них храбро добросовестно воевали, часами выслеживали противника, лежа на снегу, где-нибудь в замаскированном месте в лесу или еще где-нибудь в удобном месте.
Но были и такие вояки, которые, положив винтовку на бруствер, весь день проводили в землянках с офицерами, а те им писали фиктивные справки, что такая та убила два-три немца. А она не одного выстрела не сделала из своей винтовки, а награды получала все на равных правах с теми, кто их действительно заслужил. Хороших девчат все равно видели, а эту шваль презирали, и название им было “воздух”.
Свободное копирование
