Нашей дивизии было приказано: сняться с переднего края и передвинуться по фронту на несколько километров в сторону реки Днепр в районе совхоза Н. И деревни Россовная. Там было приказано организовать переправу.
Место было выбрано неудачно. С нашей стороны проходила низина, ничем не укрытая. Берег был пологий, хорошо просматривался противником. А у противника наоборот берег был высокий обрывистый и на том берегу рос лес. Все немецкие военные точки были скрыты, замаскированы.
Наша минометная рота заняла огневую позицию в тылу от основных сил на расстоянии от 1.5 до 2 км среди холмов.
Когда по сигналу началось форсирование Днепра, немцы открыли ураганный огонь по нашей роте. Несмотря на нашу поддержку огнем артиллерии и минометов, дивизии не имела успеха. Много было убито и ранено на поле боя.
Так продолжалось в течение дня, но овладеть берегом противника не удалось и только вечером саперам, ниже по течению от того места, где проходило форсирование, на 800-1000 м, удалось установить понтонный пешеходный мостик, через который в первую очередь была переправлена наша минометная рота.
Мы буквально в 50 метров от этой переправы под берегом заняли оборону и стали рыть огневые позиции для минометов и окопы для личного состава.
Во время переправы мы в роте потеряли красноармейца Иванова, нашего маленького Иванова – сибиряка, о котором я писал. Когда мы переправлялись, немцы обстреливали нашу переправу. Иванов шел последним, замыкающим. У него были мины в лотке за спиной. Когда снаряд разорвался недалеко от мостика, Иванова осколками задело или волной сбросило в реку с его грузом. Он даже не произнес ни одного звука и не разу не выплыл из воды. Так мы потеряли бойца нашего третьего взвода.
За нашей минометной ротой переправились пехотинцы и связисты батальона. Все переправившиеся заняли оборону на занятом плацдарме. Пехота от нас расположилась впереди в сотни метров.
Немцы ночью против нас особых действий не принимали, только вели обстрел переправы из орудий прямой наводкой. Причем вели методический огонь: выпустят снаряд и через некоторое время снова выстрел.
Вот таким выстрелом был убит мой наводчик, Вася Карасев, житель Мытищи Московской области, тоже из бывших заключенных. Окопы наши с ним были отрыты рядом в пяти метрах. Все вроде было тихо. Я подошел к нему. Мы с ним немного побеседовали. Я его предупредил, чтобы он был начеку. После того, как мы переправились, огня не открывали, но на случай чего мы были готовы открыть огонь.
Мы уже распрощались, я пошел к своему окопчику. Не доходя до него какого-то метра, слышу взрыв, меня сбрасывает волной в окоп. Я тут же прихожу в себя, выскакиваю и бегу к Карасю и кричу:
-Вася, ты, жив? - но он молчит.
Подбегаю к его окопу. Он лежит около своего окопа. Дотронулся до него.
-Вася, что с тобой?
Он молчит. Когда дотронулся до груди, она была вся в крови. Беру за руку: уже нет пульса. Срываю с него гимнастерку. Вся грудь в крови. Он уже мертвый. Забрал его документы, деньги, а его похоронил в его окопе.
Так мы потеряли второго человека из нашего взвода, моего наводчика и боевого друга. Вася был с 1923 или с 1924 года рождения. Хороший был парень. Воевал отлично. В боевой обстановке вел себя смело, не терялся.
Ночь прошла спокойно. Немцы боевых действий против нас не принимали, но утром попытались нас выбить с нашего плацдарма. Весь день мы мужественно сражались на малом пяточке, ни на шаг не отступили.
Немцы понесли большие потери в живой силе и технике. Были вынуждены отступить. Наши попытались продвинуться вперед и занять их оборону, но немцы подбросили подкрепления и опять перешли в контрнаступление.
Командир батальона со своим ординарцем чуть не попал в плен. Так как в батальоне уже людей оставалось мало, много было убитых и раненых. А подкрепления с того берега не давали.
Когда немцы стали отходить, а наши стали их преследовать, увлеклись успехом и не заметили, как немцы подбросили подкрепление и пошли в атаку и стали обходить наших. В это время командира батальона ранило, но ординарец спас его и вывел в безопасное место.
Комбат все же скончался от большой потери крови.
В батальоне осталось совсем мало бойцов. Новым командиром батальона было приказано: выделить из нашей роты минометчиков и с автоматами направить их в распоряжение обороняющимся ротам и взводам. Командир роты приказал оставить на один миномет по два человека: командира расчета и наводчика, а остальных в пехоту.
Все наши парни, вооруженные автоматами и карабинами, ушли в первую цепь охраняющих, так как наша задача была не наступать, а удерживать занятый плацдарм на правом берегу Днепра.
Так мы держались трое суток. Вели оборонительные бои. Немцы неоднократно пытались нас сбить с данного участка. Наши передовые части были потеснены к берегу. Мы непрерывно вели огонь по противнику на дальнее и близкое расстояние. Доходило до того, что вот-вот нас сомнут. Но выручали наши минометы. Благодаря тому, что у нас было много снарядов. Нам в первую ночь удалось переправить на этот берег достаточное количество снарядов.
Люди были так измученны трехдневными боями, что от усталости и от голода валились с ног. На четвертую ночь не выдержали наши пехотинцы, в том числе наши минометчики, которые были переданы в передний край, заснули. Немцы воспользовались этим, подкрались к ним и всех сонных перекололи штыками, без выстрела.
Надеялись и нами минометчиками так поступить, но мы несли службу по одному человеку у орудия и в боевой охране у нас были выставлены охранения во главе наших командиров взводов.
Немецкая разведка, которая шла впереди, как раз напоролась на наш дозор и была неожиданно обстреляна и все, кто находился на огневой позиции, были подняты по тревоге и открыли огонь по самому близкому расстоянию, 70-80 метров от роты, т.е. сделали ограждение. Многие немцы как раз находились на этом расстоянии, и попали под наши мины. Следовательно, их затея была сорвана.
До утра они нас больше не беспокоили. На четвертый день высотки немцы окончательно решили с нами разделаться: они против нашей небольшой группы бросили сотни две автоматчиков, которые должны были атаковать нас и выбить с занимаемого участка. Немцы сосредоточились в небольшой лощине и приготовились к атаке.
Наш командир роты, находясь на наблюдательном пункте, заметил группировку немцев, и смог по телефону сообщить на левый берег в штаб полка и попросил, чтобы по ним открыла огонь артиллерия, которая находилась на том берегу. У нас уже кончались снаряды. Мы уже вели в исключительном случае огонь, старались экономить.
Командование полка приняло экстренное решение. К этому времени, оказывается, подошли наши катюши, которые были приданы нашей дивизии для развертывания дальней операции и расширения плацдарма на правом берегу Днепра.
Вот эти катюши и ударили по той ложбинке, и вся группировка немцев была накрыта. Причем буквально во время. Немного бы наши артиллеристы замешкались, нам уже было не устоять. Снаряды уже были на исходе, а патронов осталось по одной обойме, а гранаты были отданы пехотинцам. После артподготовки переднего края немцев наши части начали переправу на лодках личного состава.
Мы почувствовали уверенность, что к нам идет подмога. Переправляющие солдаты с командным составом сходу стали расширять плацдарм.
Немцы были вынуждены отойти на вторую линию обороны. Теперь от нас немцы находились на расстоянии 800-1000 метров и переправе уже так не угрожали. Но вели прицельный огонь из орудий по переправляющимся.
На наших глазах один снаряд прямым попаданием угодил в лодку, на которой переправляли раненых на тот берег. Все вместе с лодкой взорвалось и ушло на дно реки. Вот так, в бою ранило, остались живые, еще были уверены, что вылечат, но на воде уже окончательно добили, а если, кто был живой, то утопили.
С каждым днем фронт наступления расширялся. На наш участок уже были переправлены через реку танки и крупная артиллерия.
Мы тоже сменили огневую позицию. Продвинулись в глубь нашей обороны на 2-2.5 км и в лесу оборудовали новую огневую позицию.
Отрыли себе землянки. Сделали 2 наката из бревен. Во-первых, от мелких снарядов и мин, прямого попадания, во-вторых, для тепла, уже была осень, ноябрь месяц. На улице уже стало сыро и прохладно. А еще по всей вероятности, нам придется здесь зимовать.
Немцы на подходе к городу Орше укрепили оборону. И не так просто ее прорвать.
Наши войска за период наступления в Смоленщине и в Белоруссии, а также при форсировании Днепра понесли крупные потери в живой силе и технике, а, следовательно, (i) при наличии данного состава войск и техники не смогли бы прорвать оборону немцев.
Наши части остановили наступление, перешли к обороне, но к обороне активной. Часто организовывали разведку с боем. Изучали оборону противника. Брали языков. Изучали замысел противника.
За форсирование водного рубежа реки Днепр многие из нашей роты были удостоены правительственными наградами, в том числе я, получил медаль “За отвагу ”.
Свободное копирование
