Нам 30 ноября после обеда объявили, что готовится маршевая рота, и наш взвод тоже в нее включен. Получить сухой паек у старшины, боеприпасы, теплое белье. Была осень. Стало прохладно, особенно ночью.
Нас вечером покормили ужином. Построили, объявили, что мы следуем в город Сталинград на пополнение в 13 гвардейскую дивизию. Нас было человек 200.
С нами были два молодых лейтенанта, только что прибывших из тыла из училища в форменных фуражках, диагональных брюках и гимнастерках. Все новенькое, только было выдано с отправкой их в действующую армию, на фронт.
Всю ночь мы двигались пешим маршем к фронту. На рассвете мы прибыли к берегу Волги к 62 переправе. Нас уже там поджидали машины. Погрузили нас в машины в кузов, и мы поехали вдоль реки Волги на левый фланг. Сколько мы проехали км, я не знаю, но мы так замерзли. Были в сапогах и ноги сильно мерзли.
Волга вдоль берега была покрыта льдом, а посередине шла шуга. Проехали мы какое-то небольшое селение на берегу Волги, там выгрузились, немного обогрелись и стали на лодках переправляться на ту сторону. Туда, где был фронт, где проходила наша линия обороны. В лодках размещалось по 5-7 человек, и плыли на веслах. Плыть мешала шуга. Нас сильно относило по течению.
Немцы заметили нашу переправу и по нам открыли минометный огонь. Одна мина взорвалась рядом и одного красноармейца, по фамилии Бабинский, волной выбросило из лодки в холодную воду, но он не растерялся, успел схватиться рукой за борт лодки и чуть всех нас не опрокинул. Мы его кое-как втащили в лодку и так доставили мокрого на тот берег, где его увели в теплое помещение, переодели, высушили его мокрую одежду.
Нас встретили. Мы попали в 34 стрелковый полк, который стоял в обороне. Немцы в Сталинграде уже наступательных действий не предпринимали, они находились в кольце. Вся Паульская армия была окружена нашими советскими войсками.
Наши обороняющие армии 62-64 не только держали оборону, но на некоторых участках вели наступательные бои, по ликвидации окруженной группировки немцев в городе.
1,2 декабря 1942 года нас прибывающих в 34 полк распределили по батальонам и ротам. Формировались подразделения, т.е. пополнялись за счет нас прибывших. Нас разбили в разные подразделения.
Мы вместе прослужили год, начиная от города Татарска, принимали боевое крещение на Дону. Наша рота и особенно взвода так были сплочены, спаянны фронтовой дружбой, а сейчас нам предстояла разлука. Мы теряли своих боевых друзей и не знали, увидимся ли вообще. Потому что завтра нам предстояло идти в бой.
Я был направлен в один стрелковый взвод. Когда я пришел в это подразделение, солдаты находились в земляном блиндаже, их было человек 20-25. В основном узбеки, туркмены, таджики и другие, среди них были русские парни, 3 или 4 человека.
Я был назначен в этот взвод помощником командира взвода. Нам командир батальона довел до сведения, что завтра намечается наступление на участке батальона.
Немцы, хотя и окружены и материальное состояние у них не блестящие, уже голодают, поели всех живых и убитых лошадей, но моральных дух у них бодрый, все надеются, что их освободят из кольца окружения. Гитлер и Геббельс обещают их спасти. Самолеты почти ежедневно прилетают и сбрасывают им боеприпасы и продукты, но, как правило, все это падает на нашу сторону.
Наши войска с каждым днем все ссужают кольцо окружения, но немцы еще упорно сопротивляются. Дерутся до последнего.
Вот и нам предстояло тоже наступать со стороны Волги, прорвать оборону немцев в районе дома сержанта Павлова и овладеть рядом стоящим домом, в котором засели немцы в подвальном помещении. Взять дом, а затем продвигаться вперед, оседлать железную дорогу, трамвайную и шоссейную, и потом закрепиться.
Такая была поставлена задача батальону. В наступлении участвовали все, что прибыли с маршевой ротой и весь личный состав батальона.
2 декабря занимались подготовкой к наступлению. Изучали маршрут прорыва наши разведчики. А мы готовили оружие к бою. Старшина обеспечил всех боеприпасами. Многие писали письма родным и близким, отдыхали, отсыпались.
3 декабря утром рано нас в 6 часов поднял старшина, привез завтрак. К завтраку было выдано по 100 грамм наркомовской водки перед боем. Многие бойцы нерусской национальности пить водку отказались. Отдавали ее русским, а те в свою очередь за водку отдали сахарный песок, который выдавали ежедневно по 25 грамм на каждого бойца и командира.
Хорошо позавтракали. Пришел связной от командира батальона и передал приказание, чтобы готовились к выходу на исходный рубеж, откуда начнется наступление.
Мне так не удалось встретиться с командиром взвода, о котором мне вначале сказали, что он есть, но его, оказывается, не было и, в конце концов, мне пришлось командовать взводом. Выводить его на исходный рубеж атаки. Вначале мы выдвигались скрытно по ходам сообщения, в траншее, а потом предстояло пересечь совершенно открытую площадь примерно 25-30 шагов. Вот тут-то и пришлось всем ложиться.
Противник по нам открыл огонь. Впереди рядом находился жилой дом, который мы должны были взять у немцев. Но дом уже был взят, немцев выбили наши разведчики. Дом был в наших руках. Но вот эти 25 метров было очень сложно проскочить. Немцы держали их под усиленным огнем, все было пристрелено до сантиметра. Подними руку или палку и услышишь выстрел пулемета или снайпера, не говоря уже о минометно-орудийном огне.
На наших глазах один боец попытался проскочить, по-видимому, из группы разведки, и был сражен перекрестным огнем из пулеметов. Несмотря на усиленный огонь со стороны противника, мы лежать долго не могли, во-первых, было холодно, во-вторых, нас в любой момент могли накрыть минометным огнем.
Я предложил зажечь дымовые шашки, сделать дымовую завесу, закрыть видимость противнику и дал команду: справа и слева короткими перебежками двигаться к дому. Первые две пары вроде удачно проскочили, а остальным не удалось. В это самое время по нам ударила минометная батарея, и мины точно ложились по нашей группе.
Одна мина разорвалась рядом со мной в каких-то 25-30 см от моей головы, и осколками меня ранило в голову, задело лицо и руку. Осколки были незначительные мелкие. Но приклад автомата они сильно пощепали. На спине у меня был вещевой мешок, его, и ворот шинели разрезало, как ножом.
От ранения я не некоторое время потерял сознание. Когда стал приходить в себя, я подумал, что умираю, и стал прощаться про себя: “Прощай, мама”.
Но, когда стал осознавать обстановку по-настоящему, я понял, что живой, вижу, что я весь в крови. Пощупал ноги, руки целые. Провел рукой по голове. Шапки на голове не было. Голова была в крови.
Я осмотрелся, вокруг меня лежали убитые и стонали раненые. Особенно на всю жизнь мне запомнился один красноармеец, русский молодой парень. У него были обе ноги оторваны осколками, и он умолял, чтобы его пристрелили. Но кто на это пойдет. Оказывается, это все та мина натворила, что разорвалась рядом со мной.
Меня спасло то, что я лежал под насыпью. Небольшая возвышенность, примерно высотой до 25-40 см, по-видимому, здесь проходил водопровод или канализация и этот бугорок меня спас.
Мина взорвалась по другую сторону насыпи, и все осколки пошли через меня, все те, кто лежал вокруг меня и позади меня, их всех накрыло, а меня только задело мелкими осколками.
Я легко отделался. Чуть упала бы ближе, и все, лежать бы мне там вечно.
На перевязочном пункте полка мне оказали первую необходимую помощь и отправили на переправу, где переправляли на левый берег раненых, а там нас ожидала санитарная машина медсанбата. Погрузили тяжело раненых и посадили ходячих, кто мог сам передвигаться без помощи.
Свободное копирование
