На Рождество у нас елка. Дня за два Виктор привозит ее связанную, огромную, под потолок, и тайно прячет в сенях. Накануне меня отправляют во флигель, где я скоро забываю о ней. Но вот прибегает Нюра, и всех кучеровых детей начинают одевать в заготовленное праздничное платье, причесывают, а потом, кто в пальто, кто в шали внакидку бегут через двор к нам. За мной приходит папа и уносит меня, закутанную в бараний тулуп. В прихожей смех, возня, запах хвои, пряников и мандаринов. Все раздеваются и входят в столовую. Елка — чудо, вся в игрушках, горят яркие цветные свечи, блестит мишура и крашенные в серебро и золото грецкие орехи, сверкает бенгальский огонь. Дети смотрят как зачарованные. Начинаются игры, хороводы, песни, стихи, танцы. Всем руководит папа. Под елкой гора кульков с подарками и гостинцами. Рвутся хлопушки, и оттуда все достают яркие из папиросной бумаги цветные колпаки, которые тут же надеваются на голову.
У нас собака — боксер Джипси. Иногда я засыпаю с ней на диване под мамину или папину игру на рояле.
Вдруг все это обрывается. Приходят ночью какие-то люди, меня сонную уносят на кухню, утром в доме все перевернуто, мама плачет, папы нет, его увели, арестовали. Мой папа архитектор, но за нехваткой строителей в городе, да и вообще в первые годы пятилеток, он работает на строительстве. «Горит на работе» — часто слышу я. У него иностранный диплом, и это ему не прощают. Мы больше не живем в этом особняке, ютимся с мамой на одной кровати в бедной еврейской семье. Там есть моя ровесница Ида и ее брат Саня. Их папа, Лазарь Исаевич, тоже сидит в тюрьме. При НЭПе он имел магазин. Но НЭП кончился, имущество отобрали и всю семью выслали на Урал. Мама познакомилась с его женой Агнессой Борисовной в тюремной очереди, и та сразу предложила нам угол в своей комнате в бараке, где она жила с детьми. Живем дружно. Вся обстановка и вещи, даже носильные, — все конфисковано, и мама вместе с Агнессой Борисовной иногда по разрешению следователя ходят на склад, где все эти вещи находятся, и там их разрешают проветривать. При этом они берут плетеные корзинки, в которые часть вещей прячут и прикрывают их сверху картошкой. Украденные таким образом свои же собственные вещи относятся на продажу. На это мы все живем.
Свободное копирование
