5 декабря.
Только в последние два-три дня имею право немного отвлечься от учения и немного привести в порядок свои думы и настроения.
Приехав из Баку, потеряв надежду на учебу, я всерьез стала думать о работе. Однако со стороны мамы встретила самый решительный отпор. «Ты имеешь право на ученье и должна учиться. И будешь учиться!» – заявила она.
И вот я еще раз убедилась, какая кремнистая твердость есть в маме. Кажется, уж больше невозможно выдержать тех испытаний и тех ударов, которые обрушились на ее плечи, – арест папы, материальные лишения, отход от нас многих тех, кто неоднократно сидел за нашим столом. А теперь еще и боль за дочь, которую лишили права на учебу за какие-то неведомые нам грехи отца.
Мама написала письмо Сталину. Написала все и очень резко. «На каком основании нарушают принцип, вами же провозглашенный: «Сын не отвечает за отца?» Неожиданно (для меня!) маму вызывают в Комитет, и она возвращается домой с путевкой в институт! Я буду геологом – о чем мечтала!
Меня приняли, несмотря на двухмесячное опоздание, дали стипендию, но предупредили: «Догоняйте!»
Как я работала! Света не видела! Еще и сейчас не догнала, но уже виден просвет, стало легче и лучше. Помощь мне понадобилась большая, и я по наивности надеялась на своих друзей. Думала: Лена тетради перепишет, Гриша заниматься со мной будет. Из этого ничего не получилось. Мама переписала мне тетради, дядя Коля помогал чертить. А основной воз тянула, конечно, в одиночку сама. Мои друзья не поняли и не почувствовали моего тяжелого момента – дружба была на словах, а когда потребовалась помощь, – я ее нашла в другом месте. Мне особенно нужна была моральная поддержка, в особенности тогда, когда все «науки» встали передо мной сплошной темной стеной, о которую можно было лоб расшибить. Лена даже не звонила ко мне: «Я, говорит, боялась помешать тебе». Деликатность-то какая и очень вовремя! С Гришей еще хуже. Звоню, прошу прийти, а он не может: «Некогда!» А на днях обещал прийти – и не пришел!
Для меня теперь ясно: все прошло! Он еще не сознается, но уже ясно. Он ищет других занятий и развлечений, со мной ему скучно...
Короче говоря, за месяц Гриша был у меня два раза, а Лена – один. На друзей (таких!), следовательно, в трудную минуту рассчитывать нельзя.
Но самое скверное во всем этом, что Гришку... люблю! Крепко, серьезно, молча... А он уходит от меня...
Свободное копирование
