Юношеская поступь и фигура, красивое, обрамленное бородкой с проседью лицо. Князь-инок. Сверкающие молодые глаза, горевшие энтузиазмом бытия, зовущие куда-то сейчас пойти, что-то сделать.
Таков был мой хозяин, хозяин домика в Таталве, близ Панкальди, на улице Эшреф-эффенди, где мы нашли приют после Крыма. Дом Мусины-Пушкины точно перенесли с собой из Москвы, прямо с Сивцева Вражка.
Столовая во втором этаже была холлом, гостиной, залом для политических собраний, где заседал "Союз спасения родины".
К обеду в час дня домой я не возвращался, а обыкновенно ходил обедать из бюро в ресторан.
Ужинал же дома. К ужину все обитатели дома собирались в столовой, где и проводили вечер. Дамы работали. Хозяин сидел на диване, шурша листами газет, которыми был завален. Иногда приходили "с воли". Все видные приезжие в Константинополе появлялись за нашим ужином. Я, пародируя заглавие гоголевских очерков, говорил, что наши собрания, это - "вечера на хуторе близ Панкальди". Новый (1921) год с нами встречал Врангель, очень любивший всю семью Мусиных-Пушкиных.
Свободное копирование
