В школу я пошла с 7 лет, училась хорошо, особенно любила русский язык и литературу, с подружкой Чарой Брискиной мы писали рассказы, выпускали стенную газету. На партах в специальной ямке стояла чернильница с фиолетовыми чернилами, а писали мы стальными раздвоенными на конце перьями. Полагалось писать часть буквы с нажимом (когда перо ведёшь вниз), а другую часть тоненько без нажима. Получалось красиво, но всё дело портили кляксы, получавшиеся из-за пыли, которая скапливалась на дне чернильницы и нацеплявшейся на перо. А в некоторых школах ученики должны были приносить чернила из дома в специальных чернильницах-непроливайках. Уже значительно позже появились авторучки с запасом чернил и, наконец, - шариковые. Конечно, получается не так красиво, но быстрей и легче.
Дни рождения всегда праздновали весело, с выдумками, шарадами, танцами, маскарадами. На последнем, в 10 лет, я была бабочкой с большими пёстрыми крыльями за спиною, а на голове - маленькая корона с длинными усиками. Другая девочка оделась китаянкой, у третьей был очень красивый национальный костюм голландки со шнуровкой на бархатном жилете.
А после этого начались беды. Уже наутро я попала в детскую Морозовскую больницу с неизвестно откуда взявшимся "воспалением костного мозга левого крестцово-подвздошного сочленения". Сначала были сильные боли, потом их сняли. Два месяца я лежала в больнице "на растяжке". За подмышки меня привязали к спинке кровати, а к левой ноге привязали мешочек с песком, чтобы она не укоротилась. Но я как-то не унывала, организовала в своей палате хор, из дома принесли игрушки для кукольного театра. В виде премии мне разрешали дополнительные посещения!
Лето я провела на даче, днём мою раскладушку выносили в сад. Два раза в неделю ко мне приезжала учительница француженка (настоящая) с ночёвкой, и мы с ней читали и разговаривали. В августе мне разрешили встать, и я заново училась ходить, сперва повиснув на плечах мамы и доктора, потом со стулом. В школу пошла только через год - зимой учила язык, окончила курс 4-го класса.