«Набат» не имел сколько-нибудь заметного влияния на русскую эмиграцию, вообще, и женевскую, в частности. Кружок набатовцев был изолирован, другие эмигранты держались от него в стороне и не имели с ним никакого контакта. Да и в самой России группа женевских якобинцев не приобрела влияния в революционной среде и не имела мало-мальски серьезных связей, если не считать за такие связи наличность нескольких разрозненных индивидуумов, сочувствовавших «Набату». Я припоминаю только имена Габеля и Южаковой, остававшихся более или менее одинокими со своими якобинскими симпатиями.
Если централистические и террористически-заговорщические тенденции под конец 70-х годов стали господствующими среди тех революционеров, которые потом организовались в партию «Народной Воли», то это произошло постепенно, эмпирическим путем, под стихийным влиянием хода и условий нашего революционного движения, подготовивших благоприятную этим тенденциям психологическую почву. Среди народовольцев одна только Марья Никаноровна Ашанина известна была, как сочувствующая «Набату».
Свободное копирование
