Из бесед с Беккером и из рассказов о нем некоторых членов женевского союза немецких рабочих, я вынес впечатление, что он был не только человеком революционного действия в тесном смысле слова, но и далеко не заурядным оратором. В мою бытность в Женеве, Беккер уже не выступал в больших народных собраниях, и мне только один раз пришлось присутствовать на открытом собрании, где он произнес небольшую речь, полную огня и революционного темперамента. Быть может, эта именно речь и оставила в моей памяти отчетливое представление о его ораторском таланте.
Собрание, на котором я слышал Беккера, было созвано местным немецким рабочим союзом для того, чтобы протестовать против жестокого усмирения стачечников в Гешене. Рабочие забастовали здесь, так как не могли больше выносить страшную эксплуатацию, которой они подвергались при постройке С. Готардского туннеля. Власти стали на сторону предпринимателей и, водворяя «порядок» вооруженной силой, убили 6 рабочих и изувечили 12, или около того. Это вызвало большое возмущение и протесты социалистических рабочих во многих городах Швейцарии, в том числе и немецких рабочих в Женеве. Председатель собрания, созванного здесь для протеста, молодой рабочий Гутсман, в заключение своей речи выразил надежду или уверенность (точно не помню), что в конце концов все-таки восторжествует «правда и справедливость». Вот эти утешительные слова, по-видимому, и побудили старика Беккера попросить слова.
Я, конечно, не могу, хотя бы приблизительно воспроизвести теперь его речь. Помню только, что она была проникнута гневным возмущением против виновников катастрофы в Гешене и произнесена была с таким темпераментом, что мне и моей жене казалось: призови Беккер слушателей сейчас же выйти на улицу для вооруженной демонстрации – все, и мы в том числе, ни минуты не колеблясь, пошли бы за ним. Не помню, в начале или в заключение своей речи, он обрушился на предыдущего оратора за его апелляцию к «правде и справедливости». «Несчастные, голодные, измученные рабочие», говорил он, «просили хлеба, а им ответили пулями». После этого возлагать надежды на какую-то, не-известно где, будто бы существующую правду и справедливость, значит – убаюкивать себя и других иллюзиями, питать в рабочих веру в чудеса, в то время, как нет у них другого пути к освобождению, как противопоставить материальной силе буржуазии свою силу, силу сплоченного пролетариата. Слова «правда и справедливость» в классовую армию останутся пустым звуком, способным только обманывать рабочих, усыплять их, отуманивать их головы до тех пор, пока рабочий класс не приобретет силу, достаточную для того, чтобы повести борьбу не на жизнь, а на смерть с врагами правды и справедливости, и не достигнет той сознательности и организованности, при которых он сумеет водворить реальную правду и справедливость в человечестве».
Повторяю: мое резюме речи Беккера дает лишь весьма бледное представление о ее содержании и о темпераменте, силе и энергии, с которыми он произнес ее.
Ф. Беккер был бесконечно близок рабочим и в большом и в малом. Припоминается мне один маленький случай, о котором он сам мне рассказывал.
Однажды старик Беккер зашел в странствующий зверинец. Остановился у клетки с медведем, вдруг слышит, – кто-то осторожным шепотом окликает его: «Папа Беккер! Папа Беккер»! Оглянулся – по близости ни живой души, кроме медведя, поднявшегося на задние лапы у решетки клетки. С изумлением слышит снова: «Папа Беккер!» Не могло быть сомнений – голос шел из клетки!
Наконец, убедившись, что поблизости нет посторонних, медведь сказал ему человеческим голосом: «Папа Беккер, я безработный. Вот, пришлось в медведи наняться»!
Бедняга чувствовал потребность посвятить старика Беккера в свои дела...
Свободное копирование
