Как-то, приехав в Минск, в преддверии Нового Года, мы с Сергеем Ивановичем зашли в продуктовый магазин, находящийся где-то на центральной улице, где точно – не помню. И увидели там, на прилавке, зельц, и серый, и красный. Обалдеть!. Я в свои 24 года никогда ни разу не ел зельца. Сергей Иванович сказал, что это объедение, если хорошо сделан. Надо бы попробовать! Мы приехали на три дня, время на дегустацию у нас было. Мы купили небольшой кусок того и другого и поехали в гостиницу.
Купленный зельц мне невероятно понравился. Быть может, сказалась бесколбасная юность, а быть может он действительно был очень вкусным. Тогда мы решили купить этого барахла побольше, тем более, что приближался Новый Год, а в Минске продукты продавали без ограничения. Можно было купить килограмм, можно два, да хоть десять. Как сейчас. Никто бы не остановил.
Мы купили килограмма по три-четыре на каждого – увесистую сумку. Но купили мы его очень неудачно – утром. Решив не возвращаться сюда вечером, поскольку магазин был рядом с нашей гостиницей, а прямо с завода ехать на вокзал. Теперь нам предстояло весь день таскаться с тяжелыми сумками.
Получилось именно так, как сказал Козьма Прутков, что «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить…» Сумки с зельцем, когда мы приехали на завод, я оставил где-то в отделе, чтобы не носить их с собой. Работы у нас было много, мы достаточно долго просидели с руководством отдела, потом распрощались, заметив, что уже скоро поезд, и поехали на вокзал. Настроение было не очень – как всегда шел дождь – нормальная предновогодняя погода в Минске, от которой я всегда заболевал, то простудой, то ангиной. Поэтому хотелось побыстрее в тепло, в уют, честно говоря, хотелось домой.
Мы скоренько добрались до поезда, залезли в вагон и только тогда поняли, что забыли сумки в отделе. «У, еб твою мать» – была реакция Сергея Ивановича, и на происшествие, и на мое поведение. Ведь я же был ответственным за зельц. Как самый молодой, я был обязан таскать сумки, и из магазина на завод, и оттуда на вокзал. Я, естественно, оправдывался фразами типа – «Ты то же мог бы заметить, что сумок нет…» Но получалось это как-то фальшиво и моя вина была отчетливо видна.
В расстройстве я, в ожидании отправки, решил пойти покурить на улицу, Сергей Иванович уныло пошел за мною – за компанию, хоть он и не курил. Мы шли длинным вагонным коридором вдоль вереницы слабо освещенных вокзальными фонарями окон, как вдруг Сергей Иванович воскликнул – «Вон твой зельц едет!» и, обогнав меня, ринулся к выходу. Я поспешил за ним и увидел, что к нему подходит начальник отдела Берлинский с женой. В руке он держал две наши сумки с зельцем.
Он рассказал, что после нашего ухода, заметил забытые сумки. Спросил у своих сотрудников в какой вагон мы купили билеты, но никто этого не знал. Тогда он решил пройтись два-три раза вдоль всего состава – авось, либо я, либо Сергей Иванович заметят его или он нас заметит, поскольку он знал, что я курящий и могу курить на платформе. Как оно, в конечном итоге, и получилось.
Мы были очень благодарны ему за помощь. Конечно, нам очень хотелось, чтобы на Новый Год у нас был какой-то деликатес. Потеряв зельц, мы бы лишились праздника, о котором так уже размечтались. Денег в те годы мы не жалели, ведь они не давали права приобрести какой-то товар. Деньги были третичны, главное было – наличие товара, второе было – разрешение на покупку товара, ну а денежки, а денежки – потом.
Свободное копирование
