На японской войне. Скитания - 13

   Нападения в эту ночь не было. Вероятно, китайцы сообщили хунхузам, что мы предупреждены и приготовились к нападению.

   Наутро мы решили перебраться в деревню, где стояли остальные госпитали, чтобы быть вместе.

   Главный врач уезжал в казначейство на станцию Куанчендзы и написал письмо старшему в чине главному врачу; в письме он просил потесниться и дать в деревне место нашему госпиталю, так как, на основании приказа начальника санитарной части третьей армии, мы тоже должны стоять в этой деревне. Шанцер и я поехали с письмом.

   Нас принял высокий, сухой старичок с седенькою бородкою, с погонами статского советника. Он медленно и методически перечитал письмо Давыдова. Один раз, потом другой, третий.

   — Тут написано: "на основании приказа"... Какого приказа? — спросил он.

   — Как какого? Да этот приказ был переслан нам за вашею же подписью.

   — Ах, этого... Но ведь тут нет места, все занято. Чем же вам там плохо?

   Мы объяснили, что стоим одиноко и, в случае нападения хунхузов, окажемся совсем беспомощными.

   — Хунхузов боитесь? — с усмешечкою спросил старичок. — Но ведь у вас же есть команда, она вооружена винтовками.

   — У вас здесь в деревне семь команд и целая охранная рота, и то сегодня ночью вы не дали нам даже взвода.

   — Гм! — Старичок замолчал, как будто не слышал нашего возражения.

   — А здесь все расположились очень широко, — продолжал Шанцер. — В вашем госпитале, например, отдельная большая фанза отведена под канцелярию, отдельная — под аптеку. Это чрезмерная роскошь.

   Старичок задумчиво смотрел на письмо, потом взглянул на наши погоны.

   — Вы ведь младшие ординаторы?

   — Да.

   — Ну, с вами я, во всяком случае, решать этот вопрос никак не считаю возможным. Я пришлю сегодня вашему главному врачу письмо с предложением пожаловать ко мне завтра в десять часов утра, мы с ним дело и обсудим... Больше ничем не могу служить?

   Мы пили чай у младших врачей его госпиталя. И у них было, как почти везде: младшие врачи с гадливым отвращением говорили о своем главном враче и держались с ним холодно-официально. Он был когда-то старшим врачом полка, потом долго служил делопроизводителем при одном крупном военном госпитале и оттуда попал на войну в главные врачи. Медицину давно перезабыл и живет только бумагою. Врачи расхохотались, когда узнали, что Шанцер нашел излишним отдельное большое помещение для канцелярии.

   — Да ведь в ней для него вся душа госпиталя! Врачи, аптека, палаты, — это только неважные придатки к канцелярии! Бедняга-письмоводитель работает у нас по двадцать часов в сутки, — пишет, пишет... Мы живем с главным врачом в соседних фанзах, встречаемся десяток раз в день, а ежедневно получаем от него бумаги с "предписаниями"... Посмотрели бы вы его приказы по госпиталю, — это целые фолианты!

   Сам старичок, оказалось, ужасно перетрусил, узнав о готовящемся нападении хунхузов, и слышать не хотел, чтоб послать нам на помощь хоть одного солдата.

   Зашли мы с врачами еще в другой госпиталь. Там главный врач оказался человеком, но его госпиталь и сам помещался очень тесно: все помещения захватил старичок статский советник. Как раз вошел и сам старичок.

   — Вот-с, слышали? Они хунхузов боятся! — с усмешечкою сообщил он.

   — Да понятное дело! Какой же смысл там оставаться? — возразил главный врач, у которого мы сидели. — Загнали нас сюда к черту на кулички, — разумеется, нужно держаться всем вместе!

   — И что это за удивительное распоряжение Четыркина! — засмеялся Шанцер. — Какой был смысл загнать нас сюда?

   — Это не наше дело рассуждать! — строго и сухо заметил старичок. — Вы сами, может быть, еще хуже распорядились бы.

   — Ну, хуже уж, кажется, трудно! — усмехнулся один из его врачей.

   Заговорили о мукденском разгроме, о видах на мир.

   — И когда вся эта грязная история кончится! — вздохнул кто-то.

   Старичок широко и недоумевающе раскрыл глаза.

   — Какая грязная история? О чем вы говорите?..

   Назавтра мы перебрались в их деревню, а через два дня пришел новый приказ Четыркина, — всем сняться и идти в город Маймакай, за девяносто верст к югу. Маршрут был расписан с обычною точностью: в первый день остановиться там-то, — переход 18 верст, во второй день остановиться там-то, — переход 35 верст, и т. д. Вечером 25 марта быть в Маймакае. Как мы убедились, все это было расписано без всякого знания качества дороги, и шли мы, конечно, не руководствуясь данным маршрутом.

   От привезшего приказ офицера мы узнали приятную весть: наш корпус переводится из третьей армии во вторую. Значит, мы уходим из-под попечительной власти генерала Четыркина.