Чем больше я приглядывался к "особенностям военно-медицинской службы", тем яснее становилось, что эти особенности, — отчасти путем отбора, отчасти путем пересоздания человеческой души, должны были выработать, действительно, совсем особый тип врача.
Солдат взят на службу силою, с делом своим никакими интересами не связан, — естественно, он охотно будет притворяться больным. И вот врач подходит к больному не с мыслью, как ему помочь, а с вопросом, не притворяется ли он. Одна необходимость этого постоянного сыска мало-помалу меняет душу врача, развивает в ней подозрительность, желание "поймать", "поддеть" больного. Вырабатывается глубокое, враждебное недоверие к больному солдату вообще. "Лодырь" — это постоянное слово в лексиконе военного врача, для него его пациент прежде всего — лодырь, обратное должно быть доказано. Д-р Хейсин в упомянутой выше статье сообщает про одного военного врача: врач этот давал больным солдатам свою "смесь", состоявшую из таких доз рвотного, чтоб не рвало, а только тянуло к рвоте. "Если больной — лодырь, то в другой раз не придет, и другим закажет!" Я уже рассказывал, как наша армия наводнилась выписанными из госпиталей солдатами, — по свидетельству главнокомандующего, "либо совершенно негодными в службе, либо еще не оправившимися от болезней". Профаны видели, что перед ними — больные люди, а для врачей, затемненных их вытравляющею душу "опытностью", все это были только лодыри и лодыри. Очевидно, та же предпосылка о лодырнической сущности русского солдата была в голове и д-ра Вредена, когда он сочинял свой бесстыдный циркуляр.
Другая "особенность военно-медицинской службы" заключалась в том, что между врачом и больным существовали самые противоестественные отношения. Врач являлся "начальством", был обязан говорить больному "ты", в ответ слышать нелепые "так точно", "никак нет", "рад стараться". Врача окружала ненужная, бессмысленная атмосфера того почтительного, специфически военного трепета, которая так портит офицеров и заставляет их смотреть на солдат, как на низшие существа.
Мы были для наших больных "их благородиями", и от желающего требовались большие усилия, чтобы заставить больных не замечать назойливо сверкавшего перед ними, совершенно ненужного для дела, мундира врача.
Свободное копирование
