Успех моего романа «Полночь века» избавил меня от опасности быть интернированным. Я видел Жоржа Дюа-меля, постаревшего сразу на десять лет, с покрасневшими веками, упавшим голосом: он уже предвидел масштабы катастрофы. Я встретил Жана Жироду, элегантного, простого и печального; хотя он был одним из руководителей министерства информации, его «Призыв к трудящимся Франции» подвергли цензуре. Как это странно, когда крупный писатель, член правительства хочет обратиться к «трудящимся»! В то же время один товарищ, добровольно отправившийся в армию и написавший в письме, что «счастлив сражаться за дело свободы и демократии», получил строгий выговор от своего капитана: «Мы сражаемся за Францию и ни за что другое!» Из книг в тот год больше всего обсуждали роман Ж.-П. Сартра «Тошнота», художественный анализ одного случая невроза. Точное название.
Издательство «Галлимар», в котором печатался роман одного молодого разносторонне одаренного автора о гражданской войне в Испании, решило не публиковать его. Слишком животрепещущий сюжет — это может вызвать недовольство итальянцев. Издательство «Бернар Грассе» готовило новое издание моей книги «Год первый русской революции». Министерство информации предложило отложить его до лучших времен: в общем, тоже чересчур животрепещущий сюжет. Некое предписание рекомендовало поменьше говорить о моем «Портрете Сталина», который недавно вышел в свет... Издатели отказывались от антигитлеровских произведений. Ни духовной свободы, ни ориентиров. Даже война не имела идеологии.
Свободное копирование
