Мне, как главному специалисту, была сделана так называемая броня. Через неделю я уехал вновь в Минск на установочную сессию. Я стал на долгие шесть лет студентом-заочником. После приезда с установочной сессии меня назначают мастером сборочного участка. К тому времени жена уже полгода работала мастером вновь открытого отделочного.
Новый отделочный участок был построен хозяйственным способом. В нём технология отличалась от прежней. Во-первых, отделка велась не в готовых изделиях, а в деталях. Во-вторых, оборудование было уже другим. Так, на щиты нитролак наносился уже не пульверизацией, а на наливных машинах, только освоенных в отрасли. После семикратного нанесения нитролака и длительной сушки между покрытиями щиты направлялись на шлифовальные станки. Шлифование производилось шкурками, смоченными керосином. После этого щиты полировались на полировальных станках специальными тампонами с помощью разравнивающих жидкостей. В те времена фасадные поверхности мебели облицовывались только древесиной ореха. Это было богато и красиво. Двух одинаковых фасадов никогда не бывало. Каждый раз природа давала своё лицо. С годами на фабрике пошло красное дерево и оно постепенно вытеснило орех. К концу шестидесятых годов орех практически прекратили использовать на массовую мебель. Использовался орех только на заказную мебель. Мастером такой отделки стала моя жена.
Мне достался сборочный участок. На участке было три потока сборки. Соответственно и три бригады сборщиков. Наиболее механизированным был конвейер сборки шкафов. По длине цеха тянулся поперечно-цепной транспортёр. Вдоль него было установлено различное оборудование.
По длине цеха тянулся поперечно - цепной транспортёр, вдоль которого было установлено различное оборудование. Конвейер был оснащён конвейерными часами, которые задавали нужный ритм сборки. С конвейера в смену сходило до 30 шкафов. Аналогичным был и конвейер сборки круглых раздвижных столов, только без жёсткого, регламентированного ритма. На этом конвейере собирали до ста и более столов. Попроще был поток сборки секретеров и сервантов. Ручной столярной работы там было много и конвейеризировать её было трудно. В каждой бригаде был бригадир. Надо сказать, что с бригадирами мне повезло. Это были хорошие столяра, которые знали своё дело и мне помогали. Я был ещё молод. Опыта работы с людьми у меня было мало и бригадиры у меня были опорой. На конвейере столов бригадир Чижонок после моего назначения забеспокоился и как-то ревниво воспринял, что придётся поделиться властью. Я это сразу почувствовал и сказал, что в бригаде организацией работы пусть по-прежнему занимается он. В общем, мы с ним поладили. Особо хорошие отношения у меня сложились с двумя другими бригадирами, с Иваном Щербичем и Женей Дашуком. Они меня за всё время мастерства не подвели ни разу. Я взял на себя обеспечение сборки деталями из предыдущих цехов. Это было главным. Есть детали – есть работа. График будет выполнен. А детали зачастую необходимо было вырывать любыми способами. Следующим необходимым условием было техническое состояние оборудования. Первое время у меня в этом были трудности. Мне попался ленивый дежурный слесарь. Чтобы что-то отремонтировать требовались уговоры. Качества ремонта не было. Потом мне повезло. Этого лодыря, но болтуна, назначили начальником ремонтно-механического цеха. У меня появился другой слесарь. И я свет белый увидел. Всё оказывается можно делать по-другому. И профилактику сделать вовремя оборудованию. Иметь про запас нужный подшипник. Кроме деталей сборщиков необходимо было обеспечить фурнитурой и метизами. Если её не хватало, то столяра приносили из дому наворованную. Было и такое. Но я усвоил, что если заблаговременно снабженцев, то простоев можно избежать. Я этого очень боялся. Простоев в работе допускать было нельзя. Потом трудно догонять. Особенно этого я боялся во время отпусков. Я учился заочно и два раза в год ездил на сессии в институт. Я понимал, что потом, если произойдет отставание от графика, расхлёбываться придётся мне и только мне.
Свободное копирование
