В 1935 году дедушка оставил работу и в 66 лет стал пенсионером. Высокообразованный, умный и энергичный дедушка мой не реализовал, в силу жизненных обстоятельств, весь талант, данный ему природой.
В августе 1938 года в Кизляре был арестован многолетний друг дедушки Сумбатов и его старший сын. Когда второй сын пришел к тюрьме с передачей, арестовали и его. Шантажируя судьбой сыновей, обещая их выпустить в случае признаний, а также пытками из Сумбатова выбили ложный донос о том, что дедушка был то ли дашнацким казначеем, то ли секретарем организации в 1917-18 годах. Сумбатов и старший сын исчезли в лабиринтах НКВД, но младший, Аршак, был спасен. На фотографии, августа 1932 года, и хранившейся у моей мамы, в Кисловодске слева на лавочке сидит сын главного врача Кизлярской городской больницы Евгений Еникеев, а справа - Аршак Сумбатов, бывший косвенным виновником гибели моего дедушки. Он ухаживавал за моей тетей Александрой Романовной Совцовой. Позже Аркадий Сумбатов жил в Москве, был женат на балерине Большого театра. Мои родители посещали своих друзей бурной молодости.
Дедушку арестовали и поместили в кизлярскую тюрьму совершенно неожиданно для семьи. В это время он ни в каких общественных организациях не состоял, занимался рутинными домашними хлопотами по содержанию жены и малолетних близнецов (старшие дети имели свои семьи и в Кизляре уже не жили). Свидания с дедушкой не разрешали, передачи не принимали, он этого не знал и перед смертью в разговоре с сыном Сосом упрекнул в этом жену. Время было страшное и моя мама, зная историю Сумбатовых, умоляла, отца при известии об аресте дедушки, не ехать из Ведено в Кизляр, опасаясь за его свободу и жизнь. Мама упрекала себя за это всю жизнь и перед смертью каялась мне.
В конце февраля 1939 года, через 7 месяцев после ареста, дедушку перевели из тюрьмы в Кизлярскую райбольницу в крайне тяжелом состоянии с двусторонней абсцедирующей пневмонией и болезнью почек. Ввиду безнадежного состояния, дедушку освободили из-под стражи и вскоре бабушка забрала его домой. Мой отец приехал сразу, но помочь не смог. Страдая от беспрестанного кашля, отхаркивая кровь и гной, мучаясь одышкой, дедушка говорил мало, с трудом, но рассказал сыну, что в тюрьме с ним обращались бесчеловечно, с неописуемой жестокостью, избивали, мучили бесконечными, по 5-7 часов, допросами, которые приходилось выстаивать на холодном каменном полу босыми ногами старому человеку. Требовали признания в том, что он был руководителем, секретарем или казначеем партии дашнаков, хотя никаких доказательств этому не было, кроме выбитого пытками и шантажом навета Сумбатова. Других обвинений ему не предъявляли. Дедушка несправедливые протоколы подписывать отказался, Бог и мысли о судьбе семьи укрепляли его стойкость и твердость. Содержание в ужасных антисанитарных тюремных условиях, холод, голод, пытки оказались непереносимыми для 70-летнего учителя и, прожив дома несколько дней, он умер 8 марта 1939 года. Перед смертью он велел жене принести золотое обручальное кольцо, купленное им когда-то в Самарканде, которое было спрятано от возможной конфискации при обысках, отдал его сыну и велел передать своей невестке Зинаиде "Скажи ей спасибо за моих двух внуков" ( брат Валерий только что родился). Это кольцо мама носила долгие годы.
Весть о смерти дедушки быстро разнеслась от дома к дому. Весь город пришел 10-го марта хоронить дедушку, не было армянина, который бы не встал в траурную колонну. Люди запретили нанимать катафалк и до самого кладбища несли гроб на руках, сменяя друг друга. Хоронили не просто известного общественного деятеля, не просто старого учителя и священника, который крестил, учил, воспитывал их самих и их детей. Это был акт уважения к человеку, который выручал в беде, усыновлял бездомных детей, лечил души, а если мог - и тело. Это был акт протеста против бесчеловеческого отношения к народу, хоронили мученика, несправедливо пострадавшего от Советской власти. Таких похорон Кизляр раньше не знал.
В 1964 году мои родители последний раз были у могилы. Она огорожена железной решетчатой оградой, установлен надгробный камень со скромной надписью на армянском языке.
Дорогой мой дедушка! В нашем семейном альбоме всего 2 твои фотографии. На одной ты сидишь молодой, красивый, безбородый, но в монашеском одеянии. Ты смотришь спокойно и уверенно в будущее. Мог ли ты думать, что проживешь героическую повседневно жизнь, отдав себя в лучшие свои годы спасению десятков чужих и многих приемных, а позднее и своих родных детей. Эчмиадзинская духовная академия, приемные родители наполнили твою впечатлительную душу такой любовью к своему народу, что ты всю жизнь служил ему верой и правдой. Ты безвинно оказывался в царской ссылке, в белых и красных тюрьмах и подобно Христу позволил распять себя за правду. Тебя предали, и ты мученически погиб, спасши жизнь молодого, невинного человека.
Дорогой дедушка! На другой фотографии, снятой с последнего паспорта, ты печальный, бородатый, мудрый и спокойный в своей жизненной правоте старый человек. Ты прошел испытание богатством и поклонением тысяч сородичей, русских, дагестанцев, ногайцев, и ты жил в нищете, пахал землю, сажал яблони, виноградную лозу , трудился на бахче и сеял зерно, голодал, отдавал последнее, что сохранилось своим детям, невестке, мне, наконец. Собиратель по натуре и распространитель культуры, ты был незаурядной Личностью, дед мой, которую не оценили в полной мере ни твоя жена, ни дети, ни невестка, несмотря на их глубокое уважение к тебе. "Большое видится на расстоянии". Мир и вечный покой праху твоему!
Свободное копирование
