Новый корпус

 Мое поступление в МАДИ совпало с открытием нового «лабораторного» корпуса в составе института. Это было громадное десятиэтажное здание, построенное на заднем дворе института. Архитектура этого здания была, скажем так, оригинальна, если не сказать просто безумна. Жаль я никак не пробью, кто был автором этого идиотского проекта.

Во-первых, построить десятиэтажное здание для учебного ВУЗа, это надо было догадаться. Это не научный и не проектный институт, где работники, придя на рабочее место практически не перемещаются по зданию, за исключением посещения туалета и проч. В учебном заведении,  толпы студентов и преподаватели, постоянно кочуют из одной аудитории в другую. Ладно - юные студенты, в качестве физзарядки могут еще пройтись вверх-вниз и пять и десять этажей. Но престарелые преподаватели, а процент преподавателей старше 50 лет в МАДИ был слишком велик, им то как быть. Хотя добрый инжерик, проектирующий это здание, позаботился о старых и немощных и предусмотрел в нем три маленьких лифта по 6 человек.
 
Помню как это было. У лифтовой площадки на 1 этаже размещалась бригада «комсомольского патруля», задача которых была отсеять преподавателей и пропустить их на лифт раньше студентов и не допустить перегрузки лифта. К лифтам выстраивались длиннющие очереди и как только лифт приезжал, студенты, особенно первокурсники, с ревом кидались внутрь. «Комсомольский патруль» пытался остановить этот поток и  ограничить число людей в лифте. Иногда это приводила к дракам, иногда «патрулю» удавалось пропустить в лифт положенные шесть человек, но чаще всего в лифт влезало человек десять-двенадцать и все это заканчивалось тем, что лифт застревал где-то между этажами. Разадвались дикие крики, вопли, стук по стенам, если сдавленные, как сельди в бочке, студенты еще могли стучать. Слава богу все были молодые и здоровые и вроде бы никто не умер. Преподватели ездили на лифте неохотно (это я узнал уже позже, когда сам работал уже в институте) по двум причинам. Во-первых, многим было неприятно, когда их подводил к лифту все тот же «комсомольский патруль», расталкивая толпу студентов, которые орали, вопили и неоднократно из толпы вылетали оскорбительные высказывания и даже угрозы. Все это было и противно и унизительно для самих преподавателей. Во-вторых, путешествовать в лифте, набитым студентами даже 5-6 этажей - это не сахар. Неугомонные и энергичные, они немогли долго стоять на месте, поэтому вертелись в лифте, толкались, громко разговаривали, совершенно не обращая внимания на едущего с ними преподавателя. Особенно эта ситуация осложнялась тем, что молодежь того времени была достаточно рослая, а преподаватели - невысокого роста, то, что называется, дышали студентам в пупок, были попросту незаметны в этом лифте.
 
Мало этого - новый корпус был соединен со старым корпусом трехэтажным переходом, в котором тоже располагались аудитории. Но из старого корпуса можно было попасть в новый минимум на третий этаж. На второй и первый этажи прохода не было, посколько под переходом пролегал проезд во внутренний двор МАДИ. Следовательно преподаватель, который шел из старого корпуса по второму этажу, попадал сразу на третий этаж и перед ним стояла диллема - что делать? Спускаться вниз на первый этаж и на лифте подниматься вверх или, пыхтя и сопя, пройти три-четыре этажа пешком. Большинство преподавателей выбирало пеший путь. И мы, студенты, неоднократно, встречали на лестничных площадках своих преподавателей, котоорые переводили дух перед очередным лестничным маршем.Естественно, что поднявшись на такую высоту, не каждый преподаватель спешил начать занятие. Поэтому лекции в новом корпусе имели преимущество - можно было спокойно опоздать на десять, а то и пятнадцать минут. Хотя и мы, молодые, пробежавшись по лестнице на девятый-десятый этаж, потом еще долго пытались сосредоточиться и справиться с пульсирующей в висках кровью, чтобы начать понимать происходящее вокруг нас занятие.
 
Что интересно, непомню уже когда, но впоследствие переход на третий этаж нового корпуса закрыли, кажется этот переход занял все разрастающийся вычислительный центр. И тогда из старого корпуса можно было попасть минимум на четвертый этаж нового. Кстати, старый корпус заканчивался огромной лестницей, которая почему-то всегда была очень плохо освещена. С площадок этой лестницы уже открывались переходы в новый корпус. Так вот - на этой лестнице, году эдак в 1979, упал в пролет пьяный аспирант и разбился насмерть, после чего пролет лестницы оформили как лифтовую шахту, хотя лифт там никогда не ходил. Упасть в пролет стало невозможно, зато на лестнице стало еще темнее - вся середина лестницы была закрыта сетками и металлокострукциями, поэтому когда мы выбегали из нового корпуса по светлому переходу и попадали во тьму старого корпуса, надо было быть очень осторожным, чтобы в темноте не налететь на кого-то или не промахнуться мимо ступенек.
 
Лестница в здании была, по идее, одна, но достаточно широкая с полным остеклением, поэтому очень светлая. Была еще и вторая лестница, пожарная, которая проходила посередине здания, но она была очень узкая, неудобная и использовалась и сотрудниками и студентами как курилка, поэтому там всегда было грязно и нуютно и мы ей пользовались редко. Эту лестницу от этажных корридоров отделяли стеклянно-металлические качающиеся двери, Почему-то с самого открытия шарниры этих дверей заклинило, они стали открываться не полностью или с большим усилием, некоторые открылись и больше не закрылись, другие закрылись и не открылись - по-разному. Одинаковым было то, что при открывании-закрывании они производили ужасный шум. Редкостная гадость!
 
Вообще новый корпус у меня ассоциируется с первым курсом. На старших курсах мы уже занимались в кафедральных аудиториях, а практически все кафедры располагались в старом корпусе. Я помню, как самые первые занятия по математике или английскому языку в сентябре 1977 года проходили на десятом этаже нового корпуса в аудитории 1003 или 1005. Корпус так спешили сдать к началу нового учебного года, что на десятый этаж ни сил ни денег не хватило. Степны были покрашены в мышиный серый цвет. Мебель в аудиториях была собрана, то, что называется, с миру по нитке. То есть всю старую, поломанную мебель, которую нашли по аудиториям старого корпуса перенесли на десятый этаж. Расставлена она была хаотично, учебные доски тоже были видавшие виды. Странно было видеть в новом здании учебное оборудование бывшее в употреблении уже много-много лет. Окна в аудитория были не вымыты и хранили на себе отпечатки рук строителей, неосторожные мазки кистей, да и просто - строительную грязь.
 
Окна нового корпуса - это отдельный разговор. Какой-то козел-проектировщик (иначе не скажешь) пытался сделать ленточное остекление здания (которое к слову еще в конце 20-х годов было признано неэкономичным и нецелесообразным в нашем климате и не применялось до начала правления Никиты Хрущева) чтобы наполнить студенческие аудитории светом. Но как это обычно бывает, создалось впечатление, что проектировщик вообще не понимал, как будет использоваться это помещение. Огромные, во всю стену, окна были хороши только в облачную погоду. В солнечную погоду резкие лучи так сильно били по преподавателям, доске и студентам, что проводить занятия было невозможно. Да можно было бы нашить штор на все эти окна и проч. Но зачем такой переасход, неужели нельзя было сделать окна поменьше. Огромные окна невозможно было открыть, чтобы проветрить аудиторию - под собственным весом они прогибались и, открывшись, уже не закрывались. Я проработал около пяти лет в аудитории 402 нового корпуса и пять лет мы не могли закрыть одно большое окно, которое мы по глупости открыли, чтобы вымыть его. Но самое ужасное в нашем климате для подобных окон - это зима. Площадь одноко стекла составляла 4 квадратных метра, эти стекла, как гигантские холодильники выхолаживали аудитории так, что никакое дыхание двадцати студенческих глоток, никакие батареи центрального отопления не могли справиться с холодом. Особенно это было хорошо заметно на 10 этаже. Там, где был конкретный недострой и оконные рамы толком не были подогнаны друг к другу, зимой стало ужасно холодно. Мы сидели в одежде, чтобы не закоченеть.
 
Хорошо запомнилось, что из окон 1005 аудитории было хорошо видно здание еще одного советского долгостроя - здание по-моему ГПНТБ на 1-м Балтийском проезде, рядом с нашими общежитиями. Оно было уже подведено под крышу, но никаких окон и внутренней планировки там не было. Это огромное пятнадцатиэтажное здание по ширине раза в два больше нашего нового корпуса, выглядело чиста как после ядерной бомбардировки. В таком виде оно простояло лет двадцать и стало достраиваться только в ночале 90-х годов, когда я уже не работал в МАДИ.
 
Унылая картина из окон, унылая обстановка, казенная краска на стенах - все это не настраивало на хорошее обучение, а придавало какой-то грустно-унылый настрой и студентам и преподавателям. Настроение было такое, какое бывает в кабинетах дознавателей, следователей и проч. Вот даже, когда я спускался на 9 этаж, где были две громадные аудитории-амфитетры (Да, к слову - каким кретином нужно быть, чтобы поместить аудитории, рассчитанные на 200-300 человек на предпоследний этаж. Значит, если проводить там занятие, то вся эта толпа студентов будет тащиться пешком по лестнице до самого верха, создавая помехи остальным. Почему нельзя было такие обширные аудитории сделать пониже? Нельзя - для этого мозги надо иметь!) и стены были покрашены в светло-желтый цвет, мне как-то становилось на душе повеселей.
 
Впоследствие, 10 этаж нового корпуса был закрыт. 9 мало-по-малу функционировал, но я запомнил себя там, только в пору Олимпиады-80, когда у нас там проходили вечерние занятия для всего потока после работы на олимпийских объектах. а 8 и 7 и 6 были, в основном, какие-то специальные лаборатории и кафедры. На 5 военная кафедра, на 4 кафедра автоматизация производственных процессов, на 3 - вычислительный центр и на 2 - какие-то аудитории - не помню. А на 1 этаже - библиотека и кафедра Организации перевозок. Так что получилось так, что чисто учебных (общего пользования) аудиторий там было мало. Большинство принадлежало кафедрам. Поэтому потихоньку толпы народа в новом корпусе стали исчезать, на лестницах стало просторнее, изредка проходили неблольшие группы студентов и преподаватели. Лифт уже не охранялся комсомольским патрулем.
 
Ну а я - не знаю - в новом корпусе я никогда не чувствовал себя уютно. Хоть и работал на 4 этаже в 403н аудитории, хотя и много времени проводил на 3 этаже у вычислительного центра, хоть и встретил на 3 этаже нового корпуса очаровательную женщину, но, все равно, оглядываясь на прошлое, я понимаю, что никогда не чувствовал себя там уютно. Как только я проходил переход и попадал в старый корпус, на душе становилось веселее, чувствовалась какая-то приятная домашняя обстановка, среди классических аудиторий, лепных карнизов и помпезных деревянных дверных проемов.