И спустя несколько дней, дав телеграмму Лиде Анкудиновой, чтобы она меня встретила, я уже ехала в Архангельск в старом, разбитом поезде, полном солдат и матросов, возвращавшихся из госпиталей.
Я пробыла в Архангельске несколько дней, встретилась с товарищами Левы, с командующим Архангельской флотилией, выслушала от них и от Лиды рассказы не только о гибели Левы, но и о многом другом, происходившем там до этого (в частности, об истории с Алексеем Амальриком, о которой скажу ниже).
Но оказавшись на кладбище в Соломбале, у красной пирамидки с портретом Левы, я с тоской осознала, что все зря и никогда ничто не сможет заполнить пустоту, образовавшуюся в моей жизни.
А дело было так: наши зенитчики посадили на воду случайно подобравшийся на опасно близкое расстояние немецкий гидроплан — вообще-то немцы туда уже не летали и не бомбили. Им было не до Архангельска, они охотились за транспортами союзников далеко от него. Гидроплан хотели отбуксировать в порт, но для этого требовался какой-то — не помню уже, какой (мне тогда объясняли) — маневр, и понадобился переводчик. Лева в тот день не в очередь дежурил в штабе флотилии — подменил товарища, у которого было свидание с девушкой. Товарищ этот — не помню, к сожалению, его имени, — говоря со мной, все сокрушался: «Это я, я должен был дежурить, его гибель на моей совести!».
Леву отвезли к гидроплану и вместо того, чтобы заменить пленного летчика своим, предпочли приказать немцу совершить этот маневр. Боялись, что ли, что не справятся сами с незнакомой системой управления? А героический фашист предпочел гибель плену, перевернул в воде и утопил самолет. Обоих вытащили оттуда мертвыми. Самолет извлекли и этим трофеем потом пользовались.
Лева прожил только 30 лет. Осталось несколько фотографий, замечательные письма и рукопись неоконченного романа, в котором виден был много обещавший талант. Он, несомненно, стал бы крупным писателем. А равного ему человеческого таланта я ни разу не встретила за свою долгую жизнь.
Необыкновенная его личность оставляла глубокий след в душах всех, с чьей жизнью он так или иначе соприкоснулся. Недаром его имя дали не только мы своему старшему внуку, но и Алена Бажанова — сыну, а Лида Анкудинова — тоже внуку.
Свободное копирование
