5
Писал дневник, проводив Павлика и сделав все по дому. Поехал к Казакову, но его не было дома, еще не приехал; обедал в Мариинской, она теперь меня мало трогает. Заходил к Рузанову и к Черепенникову, дома пил чай. Пошел к Ек<атерине> Апол<лоновне>, она завтра едет; посидев у нее часов до 8<-ми>, отправился к Ивановым, они еще не обедали; пел старых итальянцев, болтали, ели дыню. Вдруг полил дождь с вихрем, одна за другой подымались чернейшие катастрофные тучи, разрешаясь ливнем. В промежутках между двумя дождями я вышел, но поехал все-таки в Таврический. Воздух свеж и прелестен, огромные лужи, народу мало, в театре 5-е действие «Фауста». Павлика не было. Поехал домой, custode еще нет; сегодня к нему приносили повестку, приходили какие-то люди звать его завтра к 5-ти часам утра, все эти дни он какой-то странный, скучный, без дел, кажется, без денег; ушел с утра, уж не драма ли какая. Стало страшно. Сидел у себя в комнате. Пришел custode, я стал писать письмо Павлику. Вдруг звонок (было 12 часов). Звонок? Лечу… Custode со свечой у двери, а из-за двери милый, знакомый, любимый голос Павлика меня спрашивает. О, радость! Он был неожиданно дежурным до 11 <-ти> часов, помчался за 2 р. в Таврич<еский> и потом рискнул ко мне. В пальто, высокий, почти солидный. Он ушел в половине 3-го. Я писал в письме «ужасно о Вас», хотел «соскучился», но тут его приход прервал. Как я счастлив это лето!
Свободное копирование
