1906. Июль - 4

4

    После чая зашел к Чичериным[1]. Они приехали и, вероятно, будут сегодня на квартире. Оставив записку, пошел в магазин; на Литейном встретил беззубого гимназиста с пожилой дамой. Раскланялся. Его фамилия Путц и зовут Владимир Алексеевич. Казаков приедет только завтра и просит повидаться в 2 часа. Шел поминутно дождь. Опять зашел к Чичериным. Н В нет, спросил их адрес; зашел домой, письмо от Казакова, довольно душевное, и обещано еще. Вздумал съездить к Чичериным. Вошел через кухню, где была Тоня. Когда она доложила, Нат Дм с необыкновенным удивлением спросила: «Кузмин?» Она кроила белую с серым кофточку на большом светлом балконе с печкой и асфальтовым полом. Приехали дня 4; Н В в Сенате, просила подождать и обедать. Девочка играла со мной в прятки, становилась лицом к стенке и говорила: «Ку-ку», - и потом, обернувшись, говорила: «А», - с улыбкой, другим уже тоном. Наталья Дмитр, кроя, тихо и спокойно рассказывала о Покровском и расспрашивала. Дождь то шел сквозь солнце, то переставал. Смотрели с балкона на приходящие поезда, нет ли Н В. Наконец он приехал, с парусинным чемоданом. Мы сами открыли ему дверь. Он еще бестолковее и absorbe[Погружен в себя, отрешен (франц.).] , чем прежде. Т. к. приехала Нарышкина, они решили ехать к ней. Ели черничный суп, телятину и рисовый крем, говорили о знакомых, поехали вместе. В Таврическом было еще мало народу. Пришел Павлик один, в осенней шляпе. Шурочки не видел; пришел и тот и, отозвавши Павлика, стал что-то ему говорить вместе с другим господином. Потом оказалось, что какой-то приезжий просил его познакомить с молодым человеком, блондином и высоким. Шурочка убеждал Павлик, но тот наотрез отказался, и, когда я его потом спросил, отчего он это сделал, он отвечал: «Я не блядь, чтобы делать такое свинство». Я его убеждал, что я-то никуда не уйду, могу быть и завтра, и послезавтра, а деньги не мешают, но он попросил говорить о чем-нибудь другом. Шурочка все приставал с советами, ехать ли ему самому вместо блондина, но когда мы садились на извозчика ехать в «Москву», он стоял с какими-то офицерами и потом направился по направлению к Знаменской. Когда мы выходили, сторож говорил кассирше: «Вот этот каждый день за одним и тем же стреляет», - м б, про нас. Т. к. я очень хотел есть, то в «Москве» мы ужинали, пили пиво, мозельвейн и ели отличное мороженое, в формочках, сливочное - барашком, ананасное - виноградной кистью. Вспоминали Нувель и Бакста. У меня Павлик хотел пробыть до 3-х часов, но проспал опять до утра. Я думаю, что уеду в четверг или пятницу, это будет зависеть от того, что скажет Казаков об делах. К Нуроку, очевидно, не попал.