25
Вставали, умывались, я старательно накрывал стол, было почему-то выметено, зятя уже не было. И здороваясь поцелуем, и сидя за чаем, будто с каким-то родственником, племянником, гостем, милым, услужливым, скромным, угощать, занимать после любовной ночи - было прелестно. У меня именно страсть, чтобы любимый человек существовал и был не только для моментов любви. Это важнее всего, некоторое стремление к collage[Связи (франц.).] , это, может быть, буржуазно. Потом поиграл «Faust» и Шуберта и поехали; он сказал, может ли прийти ночевать под Петров день, а в понедельник увидеться. Было сыро и тепло, парило. Дома был Гречковский, завтракал. Собирались к Ивановым, но не знаю, не помешает ли большая гроза. В<альтер> Ф<едорович> несколько кисел и поехал только к парикмахеру. Дождь прошел, но вечером опять полил; приехал Нувель с письмом от Птички, подтвердившим его визит сегодня. Пили чай. Играли «Manon». Сцена в St. Sulpice мне совсем теперь не нравится, и вещь глубокую и настоящую, как связь плоти, там обращают в сентиментальный дамский романс. В Massenet есть Чайковский, и потом, он нестерпимо груб по сравнению с Delib’oM и даже Bizet. Болтали, ждали Фогеля, я скучал о Павлике, жалел, что не поехали к Ивановым. Читал вслух «Aventurier Hollandois». Я ужасно скучаю, что Нувель уезжает. Но вот пришел и Фогель, я предоставил им первое свиданье наедине. Когда я играл, В<альтер> Ф<едорович> позвал меня пить чай. Сам читал дневник, пропуская места только про Гафизы и Бакста. Птичка милый, веселый, с красивыми глазами, но несколько аффектированный и в веселости и в восторженности. Читали «Предосторожность», пели, потом перешли в комнату Нувель, я сел в качалку и, думая, что нежности были в начале, сидел да сидел, пока меня не стали вытуривать вроде Нурока, который требовал зонтика, чтобы уйти, когда готова была прийти Коровина на свиданье. Ночью я все думал о Павлике, которого увижу завтра. О милом худощавом персиковом лице, закинутом в профиль, на подушке.
Свободное копирование
