На снимке: Июнь 1958 г. С Николаем Павловичем Зверевым перед его уходом на пенсию.
Лежат: Валентин Осадчий, Евгений Уртан.
Сидят первый ряд: Анатолий Шеремет, Александр Снопов, Николай Павлович Зверев,
Вячеслав Дмитриев, Игорь Матрыненко, Георгий Орлов.
Второй ряд сидят: Евгений Троцкий, Николай Морданенко, Николай Французов,
Николай Гобатенко, Олег Филимонов, Алексей Клыков.
Стоят первый ряд: Владимир Мизгирев, Иван Кичко, Станислав Авдеенко, Владимир Малофеев.
Стоят второй ряд: Валерий Данилов, Виктор Сергеев, Анатолий Маликов, Михаил Сесютченков, Алексей Ковыркин.
Весенняя сессия началась в первой декаде июля. Нам предстояло сдать пять экзаменов:
сопромат;
теорию и устройство корабля;
технологию металлов;
судовые паровые котлы;
спецподготовку.
Боялись мы традиционно больше всего сопромата, но Николай Павлович Зверев был настроен исключительно либерально. Он уходил на пенсию, это была для него последняя сессия в училище, кроме того, мы же были его подопечными. Короче говоря, сопромат сдали все, большинство на четыре и пять.
На пять я сдал и остальные экзамены. Небольшой инцидент произошёл только на ТУКе. Я отвечал по билету, когда в класс вошёл Орсич.
Он послушал меня и спросил: - Как сформулирован вопрос в билете?
Я прочитал. - Вы неправильно отвечаете на вопрос.
Я повторил свой ответ.
Орсич снова: - Вы неправильно отвечаете на вопрос.
Я стал доказывать, что отвечаю правильно. Посмотрел на Дидыка, он с интересом наблюдал за нашей дискуссией.
Видя, что я стою на своём, Орсич стал формулировать правильный, с его точки зрения, ответ. Я стою и думаю, что же мне делать. Вроде, отвечаю я правильно, но Орсич настаивает на том, что ответ должен быть другим, Дидык же непонятно молчит.
Решил пойти на попятную. - Да, я ошибся, правильно нужно отвечать так-то, - и повторил формулировку Орсича.
Тут вмешался Дидык: - Вы отвечали правильно, а теперь говорите неверно.
Я вообще уже и не знаю, что мне говорить.
Теперь спор начался уже между Орсичем и Дидыком.
Наконец, Орсич, чтобы выйти из неприятного положения, говорит мне: - Вам дополнительный вопрос. Укажите точку приложения сил противодействия воды на перо руля при повороте корабля.
Я первый раз слышу о такой точке. Мучительно начинаю соображать, где же она может находиться.
Затянувшуюся паузу прервал Дидык: - Они этого ещё не проходили.
Орсич с крайне недовольным видом вышел из класса. Вслед за ним вышел я с пятёркой в зачётке.
Ребята, которые стояли за дверью, накинулись на меня с вопросами:
- Ты чего там спорил с Орсичем? Он выскочил, как ошпаренный.
- Оказалось, что у нас с ним концептуально разные взгляды на теорию и устройство корабля. Дидык, кстати, поддержал мою точку зрения.
Закончилась сессия в конце июня. Водители ещё в мае отправились на плавательскую практику на наш учебный парусник - баркентину "Вега", нам же до начала августа предстояли мастерские, а потом - отпуск.
После сессии мы распрощались с Николаем Павловичем. Он ушёл на пенсию. На память сфотографировались во дворе училища, жалко, были не все. Первое время он навещал нас, потом стал приходить все реже. Говорили, что у него появились проблемы со здоровьем.
Куратором нашим стала Лидия Ивановна Белая. Она, правда, не устраивала экскурсий по городу, но занималась нашей группой.
После сессии в училище остались одни мы - первый курс судомехаников. Ушли в отпуска и большинство преподавателей и офицеров. С дисциплиной стало полегче. Началась у нас самая развесёлая жизнь за весь год учёбы. Июль и в Эстонии самый жаркий месяц, все старались, не дожидаясь увольнений, смыться в Пирита покупаться и позагорать. И мы, "шлюпочники", ещё больше времени стали уделять тренировкам. Естественно, не обходили стороной и пляж.
Но особенно разболтаться Кулларанд нам не давал. Как-то я стоял дневальным по роте, вечером смотрю, приходит в экипаж эстонская группа, а наших нет.
Я спрашиваю у эстонцев в чем дело, они отвечают, что на переходе из училища Кулларанд скомандовал: - Песню запевай!
Эстонцы запели, наши молчат. Не знаю, почему они решили игнорировать команду. Кулларанд снова: - Запевай!
Опять молчание. Но Кулларанд показал, в конце концов, что такие шутки с ним не проходят. Подошли к экипажу, майор эстонскую группу распустил, а наших повёл на Вене заниматься строевой подготовкой. Гонял он их по булыжной мостовой взад и вперёд часов до двенадцати ночи. Хорошо, летом ночи в Таллине почти как в Питере, белые. Пришли все злые, усталые и без обычной травли завалились спать. Майор ненавязчиво напомнил нам "Who is who".
Был ещё один эпизод, невозможный в другое время. Девятого июля у меня был день рождения. Кулларанд отпустил меня домой, дал увольнения и ещё почти половине группы, которые собирались у меня. Мама, в преддверии этого события, предусмотрительно поставила бражку, которой мы все и не преминули нализаться.
На следующий день на зарядку бежали мы безо всякого энтузиазма, потом все разошлись по мастерским, а Витька Трифонов, который работал в кузнице, поднялся в кубрик и завалился спать. Капитан, зайдя днём в экипаж, испытал небольшой шок, увидев мирно дрыхнувшего в своей койке Трифонова.
Но ещё больший шок испытал он, когда разбуженный Витька, с трудом спросонья ворочая языком, сказал ему:
- Слушай, капитан, ты только никому не говори, что застал меня здесь.
Трифонов получил сразу пять нарядов вне очереди - Кулларанд редко кому отваливал сразу постольку, а меня он перед строем раздолбал, за то, что я, воспользовавшись опрометчиво данным им разрешением отметить с друзьями день рождения, устроил повальную пьянку.
Правда, надо отдать должное, никому наверх капитан об этом не доложил и Витьке в карточку наряды не записал.
Свободное копирование
