Уже несколько раз встречалось это имя, вернее, прозвище в этом моем "мемуаре". Стоит рассказать об Утёнке подробнее, хотя я и нарушу хронологию повествования. Но что поделаешь, я и так все время забегаю вперёд.
Ведь если говорить о хронологии, то я остановился на первых днях нашего возвращения из колхоза. Потом, как-то незаметно для себя описал обычный день нашей училищной жизни от подъёма до отбоя, даже наряд туда включил. Теперь об Утёнке подробнее.
"Утёнок" - капитан (в 1957 году, когда я поступил в училище, ещё старший лейтенант) - И. Д. П-ко (не буду называть его фамилию, у него был сын) уже носил свою своеобразную, но очень подходящую к нему кличку. Он все время хорохорился, пытался что-то из себя изображать, но больше чем на утёнка не тянул, к тому же у него был утиный нос, и весь он был какой-то золотушный. Насколько я помню, он окончил Лиепайское (известно оно больше было как Либавское) военно-морское училище береговой обороны. Было это году в 1954-1955.
Служить он был направлен в Рижское нахимовское училище. В 1956 году РНУ произвело последний выпуск и было закрыто. Для прохождения дальнейшей службы Утёнок был переведён в ТМУ. Туда же, а не в военно-морское училище, куда направлялись обычно нахимовцы, на беду Утёнка, почему-то поступил и выпускник РНУ 1956 года Эдуард Стрижевский.
Ему, я думаю, Утёнок и обязан тем, что его "нахимовская" кличка" стала известна и в ТМУ. У нас он был командиром роты на втором и половине третьего курсов. Утёнка дружно ненавидело все училище, потому что он старался портить жизнь не только курсантам своей роты, но, при случае, пытался прихватить любого. Выследив и поймав в городе курсанта, находящегося в самоволке, он испытывал, по-моему, не меньшую радость, чем какой-нибудь индейский вождь времён покорения Дикого Запада, захватив в плен бледнолицего.
Когда Утёнок был дежурным офицером и вечером сопровождал переход училища в экипаж, откуда-то со шкентеля колонны нет-нет, да и раздавалось: "Утя-утя-утя". Естественно, он только матерел в ненависти к нам.
В начале 1958 года в ВМФ производилось упорядочение по разделению военно-морских училищ на высшие и средние. Оказалось, что программа подготовки курсантов в Лиепайском училище береговой обороны соответствовала программам высших учебных заведений и всем офицерам, в своё время окончившим его, постфактум были вручены дипломы о высшем образовании и соответствующие значки. Полученным дипломом Утёнок перед нами не размахивал, но училищный значок он умудрялся нести на груди так, что маленький белый ромбик затмевал самого Утёнка. Создавалось впечатление, что не значок при Утёнке, а Утёнок при значке. А вскоре он был ещё и произведён в капитаны.
Утёнок ликовал, с лица его не сходила улыбка от восхищения самим собой. Курсантская масса быстро среагировала на эти события. Однажды вечером на переходе одна из рот запела в качестве строевой песни:
Утёнок десять лет трудился,
Чтоб капитана получить.
Дурак, он лучше бы напился,
Уже майором мог бы быть.
Исполнялось это на мотив старинной студенческой песни о Копернике, которая была несколько перефразирована. Конечно, не шедевр, но встречено было всеми с большим одобрением, и не раз ещё звучали эти куплеты в исполнении всего училища на переходах в экипаж, поднимая настроение у всех, кроме самого героя произведения. Стоило только кому-то запеть "Утёнка", как тут же к одинокому голосу присоединялось 360 курсантских глоток.
В едином порыве сливались голоса русских и эстонцев. Не помогали и вопли Утёнка: - Отставить!!!
Хотя, обычно, на переходах русские группы пели свои песни, эстонские - свои. Наши эстонцы, группа "а с/м", часто пели какую-то жалостливую песню о трудной жизни солдата в армии. Припевом песни были слова: Sai, sai, sai. (Булка, булка, булка)
Это было особенно актуально на первом курсе. К вечеру мы обычно были голодны, как волки и при подходе к Ратушной площади, с согласия старшины, один из ребят, заранее собравший у желающих деньги, бежал в булочную. В экипаж он приходил с грудой батонов, которые нёс в охапке, как дрова. И мы перед сном сидели в баталерке и, чавкая, молча пожирали это батоны, запивая их водой из-под крана. Так что, sai - это был и крик души.
Кроме того, по радио в те годы часто звучала бравурная песня:
В защиту мира, вставайте люди,
Ряды плотней, страна к стране,
И пусть над миром сильней орудий
Призыв наш реет: Не быть войне.
Наши эстонцы пели ее так: Sa situ, Mira, kolhosi tali.
Может быть, я где-то допустил ошибку в написании эстонских слов, прошло 50 лет. Дословный перевод на русский: "Ты с... (мягко говоря, производи навоз) Мира (имеется в виду кобыла) в колхозной конюшне". Песню эту особенно радостно приветствовали, попадавшиеся нам навстречу, прохожие-эстонцы.
Иногда кто-то запевал частушку:
А мы с миленьким моим
Целовались до зари,
Целовались бы ещё,
Да он ушёл в училищё.
Ну, а раз уж я заговорил о песнях, не могу не привести слова знаменитых "Коряг- мореходов", их исполняли часто:
Всю жизнь ведут походы
Коряги- мореходы,
Как шведы погорают иногда,
Не тужат по красоткам,
А дружат с мореходкой
И ей не изменяют никогда.
То с севера, то с юга
Приносят волны друга.
То парус, то труба мелькнёт в порту.
И вот на берег сходят
Коряги- мореходы,
А через час они уже спирту.
О нас молчат газеты
И плохо мы одеты,
Но в нас горит матросская душа.
В любом хорошем месте
Пьём пиво с водкой вместе,
Хоть денег у нас нету ни гроша.
Песню эту знал любой курсант мореходного училища, она была как бы негласным гимном всех мореходок. Кстати, вскоре после нашего возвращения из колхоза, Кулларанд предложил нашей группе выбрать себе строевую песню. Кто-то из ребят, кажется, Стасик Авдеенко, естественно, с некоторой долей ехидства, предложил "Марш артиллеристов". Дело в том, что год тому назад Хрущёв на ХХ съезде партии выступил со знаменитым докладом, разоблачающим культ личности Сталина, а в "Марше артиллеристов" припев был: "Артиллеристы, Сталин дал приказ...", и повторялся он там неоднократно.
Капитан не стал нам указывать на некоторую несвоевременность выбора "Марша артиллеристов" на данном этапе исторического развития, а просто сказал: - Это же марш артиллеристов, а мы-то с вами - моряки, и песня нам нужна - морская.
Ребята захихикали, услышав это "мы", но в принципе он был прав, мы пока что были такие же моряки, как и он. Даже морскую форму в одно и то же время одели. Не помню уж, что, в конце концов, было выбрано в качестве строевой песни.
Но вернусь к Утёнку. В 1957 году Утёнок, насколько я помню, командовал 5-ой ротой. Для нас это было легендарное образование. В ТМУ раньше, как и в другие мореходки, принимали ребят после 7-го класса. Учились они четыре года. Последний набор семиклассников был в 1953 году, окончить училище они должны были в августе 1957 года.
Раньше у судомехаников в училище было две специализации: механики-паросиловики (они готовились к работе на пароходах, имеющих паровые котлы и паровые машины) и механики-дизелисты, они должны были плавать на теплоходах, имеющих дизельные силовые установки. В училище было принято так: набор одного года готовился как паросиловики, набор следующего - как дизелисты. В 50-е годы в СССР строились, в основном теплоходы, старые пароходы резали "на иголки", и паросиловикам все сложнее и сложнее было найти работу.
С 1954 года в училища стали набирать десятиклассников, срок обучения сократили до трёх лет, а механиков стали готовить универсалами - и дизелист, и паросиловик в одном лице.
Получилось так, что механики последнего набора семиклассников оказались паросиловиками. Перспективы у них на работу по специальности, были призрачными. В Эстонском пароходстве, например, из нескольких десятков судов, к этому времени, по-моему, оставалось всего несколько старых пароходов. Самым древним из них был - "Тосно" 1905 года постройки. Парадный ход его был шесть узлов. Однако, для моряков он считался и самым выгодным. До Англии он добирался неделю, вместо трёх-четырёх дней для остальных. За счёт этого, моряки на нем получали больше других валюты.
У ребят сколотилась инициативная группа, которая стала добиваться от Министерства Морского флота, разрешения, чтобы им в училище прочитали курс по эксплуатации дизельных судовых силовых установок (ССУ) и выпустили их механиками-универсалами. Самое сложное было то, что им для этого на полгода нужно было продлить срок обучения в училище, а это немалые затраты. Мало кто верил в успех их предприятия. Ведь бюрократ испытывает нравственные страдания при необходимости выделить на что-то дополнительное финансирование, особенно, если с этого сам он ничего не будет иметь. Здесь же, естественно, не светило ничего. Правда, времена были другие. Писать в Министерство они начали, я думаю, ещё на первом или втором курсе, и к окончанию четвёртого, как ни странно, получили разрешение проучиться до нового 1958 года, изучая по семь часов в день вожделенные дизельные ССУ. Из них и была создана 5-ая рота.
Свободное копирование
