Возвращаюсь в Усть-Нарву. Наступила осень 1947 года, дни становились короче, больше времени мы стали проводить дома. В те годы телевидения не было, надо было чем-то занимать вечернее время, я пристрастился к чтению. Читал все подряд, что было у папы в библиотеке. Книги были, но не очень много, некоторые я перечитывал по второму или третьему разу. Как-то папа сказал мне:
- Ну, что ты этого Горького третий раз мусолишь, почитал бы лучше "Цусиму", это о флоте. Книгу я эту много раз видел на полке, но название было какое-то странное и доверия не внушало. Горький тут же был отложен в сторону. Я начал читать "Цусиму" - и все. Вечерами меня с трудом укладывали спать. "Цусиму" Новикова-Прибоя я читал и перечитывал. Мало до этого я читал книг, где было бы столько написано о флотских буднях, а также о "тяжёлой доли матроса в царском флоте". Ну, и о самом Цусимском сражении узнал. Раньше я не имел о нем представления. Позже, в воспоминаниях писателя Л. Разгона, я прочитал отзыв о "Цусиме" - книге, по-моему, бывшего царского адмирала Нилова, с которым Разгон сидел вместе в камере на Лубянке в 30-х годах: "Это Цусимское сражение, увиденное глазами баталёра". Матрос Новиков, тогда ещё без Прибоя, был баталёром (флотское название каптенармуса) на броненосце "Орёл". Но в 1947 году я от "Цусимы" был в восторге.
Наступила зима. И мы с удивлением обнаружили ещё одно отличие Эстонии от России. Если летом многие коренные усть-нарвцы, мужчины и женщины, разъезжали на стареньких, видавших виды велосипедах, то теперь они пересели, вернее, встали на финские сани. Финские сани, "финки", как мы их называли, это, как бы стул, установленный на длинные полозья, причём, полозья скользят по снегу, не широкой плоской стороной, а ребром. Стул расположен на первой трети длины полозьев. Верхняя перекладина спинки стула длиннее его ширины. Получаются две ручки по бокам. Человек встаёт на один полоз, обычно левый, держится за ручки и, отталкиваясь правой ногой, скользит на санях по дороге. Если нужно повернуть, ручками сани поворачиваются в нужную сторону. Полозья при этом изгибаются. Получается зимний заменитель велосипеда. Скорость - выше скорости пешехода, ближе к скорости велосипеда. На стул можно усадить человека или положить груз.
Конечно, финки могут двигаться только по укатанному снегу. Но в те годы о реагентах никто не слышал. Как только выпадал снег, машины его утрамбовывали, и можно было ехать на финках по любой дороге. Или по пешеходной дорожке. На финках выезжали на лёд Наровы на лов рыбаки. На них же женщины ездили в магазины. Конечно, местные женщины. Наши матери на финках не разъезжали.
Появились финки и у нас с Додкой. На них мы ездили в школу, в магазин, если нас посылали. Около магазина всегда стояло несколько финок. В школе мы их оставляли во дворе. Их не воровали. Посёлок был небольшой и стоило бы только показаться на ворованных финках, тебя бы сразу поймали.
Но самое большое удовольствие для нас было кататься на финках с гор. Чем длиннее гора, тем лучше. В одном месте был длинный пологий съезд к Нарове. Зимой здесь спускались машины и ездили по льду на другой берег Наровы. Летом машины с того берега попадали в Усть-Нарву только через нарвский мост, делая крюк километров в тридцать - сорок. На этой горке мы часами катались на финках, часто, в ущерб урокам. Летишь с горы, стоя на финках, только ветер свистит в ушах. А ещё поворачиваешь, то влево, то вправо. Как теперь говорят наши внуки - полный отпад. Трудно передать, сколько удовольствия получили мы, разъезжая на финках по Усть-Нарве. Рассказывали, что раньше ставили на финки небольшой парус и гоняли по льду Наровы. Мы представляли, как это было бы здорово, но поставить парус нам было не под силу. Да и где столько материи возьмёшь.
Свободное копирование
