На призыв генерала Маннергейма многие молодые люди, независимо от их политических взглядов, бросали работу и вступали в отряды антибольшевистских сил, формировавшихся на севере страны. Вспоминая всеобщую беспомощность и пассивность образованных людей петроградского общества, а также революционных демократических кругов, я был потрясен тем врожденным чувством ответственности, которое отличало финскую интеллигенцию. Мой хозяин так объяснил кажущееся мирное положение финской столицы: «Скоро я отправляюсь на север и, по-видимому, тут никого не будет. Но мы приняли необходимые меры. Наши друзья будут ждать Вас у города Або вблизи Ботнического залива». Там и была моя следующая остановка.
Жил я там в полном комфорте и имел возможность получать исчерпывающую информацию о событиях, происходивших в России и Европе, поскольку хозяин мой - владелец животноводческой фермы - постоянно ездил в Гельсингфорс и был в курсе всех дел. Мне показалось, что он занимается активной политической деятельностью, и мое предположение получило подтверждение, и самым необычным образом.
Как-то в конце февраля, за несколько недель до того, как немецкие войска 3 апреля пришли на помощь Маннергейму, мой хозяин, застав меня одного, обратился ко мне со словами:
- Давайте поговорим откровенно, ладно?
- Конечно.
- Видите ли, мы ведем переговоры с Берлином о вводе германских войск. Несколько человек из Верховного командования Германии прибудут сюда раньше трго срока, о котором мы договорились, и остановятся здесь. Это произойдет не завтра, тем не менее нам придется сообщить в Берлин, что вы тут. Не волнуйтесь, ради Бога. Я имею полномочия сообщить, что вам гарантирована безопасность и вам не о чем беспокоиться.
- Благодарю вас за гостеприимство, - ответил я, - однако я не могу здесь более оставаться. И не могу принять защиту, предложенную Германией. Пожалуйста, попросите немедленно приехать сюда госпожу У.[Госпожа У. была дочерью отставного финского полковника русской армии. Она была активным членом Христианской ассоциации женской молодежи и часто ездила в Петроград. Одновременно она была моим курьером.] Я попрошу ее поехать в Петроград и устроить мое возвращение в Россию.
Без всякого сомнения, хозяин моей квартиры находился в тесной связи с окружением Маннергейма, и он проявил полное понимание моей просьбы:
- Не буду с вами спорить и тотчас же пошлю телеграмму госпоже У.
Через какое-то время приехала госпожа У., и я объяснил ей создавшуюся ситуацию. По прошествии нескольких дней она вернулась из Петрограда.
- Ваши друзья, - сказала она, - просили меня отговорить вас от возвращения. В настоящий момент это ничего не даст.
- Ну что ж, - ответил я. - Тогда я поеду на свой страх и риск. Пожалуйста, организуйте с помощью своих друзей мой отъезд и сообщите, когда я смогу ехать. Время еще есть, но я не могу здесь оставаться. Вы должны меня понять, как понял меня мой хозяин.
Она выполнила мою просьбу. Я убежден, что в моем положении так же поступил бы и любой другой человек.
Свободное копирование
