Часть вторая_7

18. Стажировка в части.

Утром 7 июня троллейбусом выехал по указанному мне адресу, прихватив необходимые бумаги и принадлежности для личной гигиены. Сойдя на нужной остановке, увидел большие металлические ворота и КПП со стоящими военнослужащими. Показал им свои документы, они позвали дежурного по части офицера и тот в сопровождении другого военнослужащего отправил меня непосредственно на батарею , стоящую на боевых позициях. Путь туда был неблизкий - около километра. Дошли до каких-то нескольких строений. Это оказались жилые казармы, столовая, культпомещения. Поодаль видна была и боевая техника на позициях - 100 мм. зенитные пушки, радиолокационная станция СОН- 4. Ещё поодаль, на самой вершине возвышенности стояла станция СРЦ - станция дальнего обнаружения и целеуказания. Сопровождающий завёл меня в штаб и сдал командиру батареи - капитану Раеву. Это был ещё молодой офицер, небольшого роста, но с хорошей выправкой. Он посмотрел мои документы и сразу сказал, что пойду помощником командира радиоприборного взвода в звании младшего сержанта. Позвал старшину, велел меня экипировать в новое хб и сапоги, и показать моё место в казарме. Потом через час велел зайти к нему снова. Всё тут было близко и я переоделся в обмундирование через полчаса и вскоре подошёл в штаб к Раеву. Ровно по истечении часа вошёл к командиру и уже по новому доложил о своём прибытии. Рядом с ним сидел сержант, и они о чём то беседовали. Раев познакомил меня с ним - это оказался командир приборного взвода Эдик Сафин , срочник из Уфы, на сегодня мой непосредственный командир. Побеседовали и тут же с Сафиным пошли на станцию. Это была хорошо известная мне по институту станция орудийной наводки СОН-4 в блоке с решающим прибором ПУАЗО- 7. Всё это было смонтировано в тяжёлом двухосном трейлере, который при перевозках брал только средний артиллерийский тягач. Рядом стояла дизельная станция питания локатора СПЛ-30. И вообще, по сравнению с сегодняшними электронными микросхемами , это был просто пещерный век. Все схемы были собраны на стеклянных радиолампах и при выходе какого-то блока из строя, каждую его лампу проверяли на специальном испытателе ламп с использованием картонного трафарета. Думаю, что всю радиотехнику этого огромного 16-ти тонного трейлера сегодня можно уложить в размер небольшого переносного кейса.

   В нескольких десятках метров располагалась восьмиорудийная батарея со своей дизельной станцией питания СПО-30. Где-то неделю назад начались учения войск ПВО страны. Так что я попал в самое что ни на есть горячее время. Вся часть, в том числе и батарея, в отдельные дни переходили на готовность N1. А это значило готовность к открытию огня в течение первой минуты после объявления боевой тревоги. Дизелисты нажимали на стартёры своих эл.станций, после этого в течение десятков секунд разогревались радиолампы , боевые расчёты за эти секунды занимали рабочие места и была полная готовность. Первую неделю мы успешно перехватывали почти все воздушные цели, но демобилизовался опытный оператор дальности и его место занял солдат из учебки.И тут произошёл курьёзный случай. Как-то ближе к вечеру поступило целеуказание о приближении целей с определённого азимута и оператор настроился на это направление, но ничего разглядеть на экране не может. Тогда оператор послал меня на крышу, чтобы я поглядел горизонт глазами. Небо было совершенно безоблачное. И увидел в самом начале горизонта инверсионный след от приближающегося самолёта. Позвонил на пульт и сказал, что вижу цель. Он велел мне вручную навести перекрестье визирной оптической трубки антенного параболоида на цель, что я и сделал. Звоню вниз, они опять ничего не видят. Когда оператор выскочил на крышу и взглянул, куда я указал, то смачно выматерился и пояснил мне, новичку, что до самолёта не менее 120 км., а на такое расстояние этот локатор не берёт. Всё бы так и закончилось, но оказалось, что в 50 метрах от нас остановился легковой ГАЗик и рядом с ним стоит старший офицер. Оказался командиром дивизиона и с интересом наблюдал за нашими манипуляциями по захвату целей глазами с крыши трейлера. После этого позвал к себе Сафина и крепко ему всыпал. Потом ещё перепало и командиру батареи за наши выкрутасы. В целом же мы неплохо справлялись с поставленными задачами. Нам давали не только одиночные, но и групповые - по 3-4 самолёта сразу. Днём ходили, как правило, ИЛ-28, ТУ-4, МИГ-17. А вот в сумерках уже проносились звенья новейших в то время МИГ-21, иногда появлялись огромные ТУ-95.

   Однажды во время дежурства на станции - а я был один, разразилась сильнейшая гроза и жуткий ливень. Почему-то из всех тумблеров на станции - а их там очень много, посыпались искры и раздавался сильный треск. Покинуть станцию я не имел права, но и что делать в таких условиях плохо себе представлял. Просто слез с кресла оператора и сел посередине фургона на резиновый коврик, сложив ноги крестиком.Сильная гроза длилась минут 20. Наша позиция была очень близко к вершине горы и молнии били совсем рядом. В общем пережил очень неприятные минуты. Через неделю меня послали в наряд - помощником дежурного по части. Я совершенно не представлял себе чем должен заниматься. Комбат сказал: "Иди, и там всё расскажут!" Идти надо было до КПП части. Пришёл в домик, а там офицер - дежурный по части. Он мне рассказал, что я могу делать сам, а по каким делам я должен обязательно найти дежурного где бы он не находился. Сидел помощник в этом же домике, на столе у него был телефон и ему же подчинялись сменные солдатики на КПП. Одной из главных задач помощника было обеспечение нормальной работы столовой и пекарни в части. Чтобы поднявшись утром, все люди не оказались голодными. Другими, не менее важными, был недопуск на закрытую территорию посторонних людей и машин, а также своевременная передача информации наверх о появлении в воздушном пространстве , контролируемом боевыми подразделениями части неопознанных летающих объектов, либо о их приближении к границам зоны контроля.

   В это первое дежурство часа в 4 утра позвонили из столовой - вышла из строя картофелеочистительная машина. Это была большая проблема. Пошёл туда. Посмотрел. Не включался эл.двигатель. Проверил всю цепь - не было третьей фазы. Нашёл обрыв в подходящем силовом шнуре и машина заработала. Через неделю опять попал в этот же наряд и опять звонок из столовой. На этот раз от картофелечистки шёл запах горелой изоляции - сгорела обмотка двигателя. Я не знал что делать и нашёл дежурного по части офицера. Он сказал, чтобы я поднял 10 человек солдат из любой роты и поставил их чистить картошку вручную. И вообще за месяц стажировки меня посылали 5 раз в наряд помощником дежурного по части. Ещё одной интересной деталью дежурств было ежедневное присутствие молодых женщин у КПП вечером после 20-00. Зовут к проходной. Подхожу. Просят позвать какого-нибудь Колю или Васю из автороты. Причём называют даже фамилию. Иду в автороту и спрашиваю Колю или Васю. Мне отвечают, что таких у них нет. Иду в другую роту и там таких нет. Иногда были случаи, что кто-то и отзывался и шёл на встречу. Однако позднее солдаты на КПП мне объяснили, что они приходят по большей части не к знакомым солдатам, а просто на встречу с любым кто выйдет - познакомиться и время провести. Как они говорили: "Хочешь? Могут и с тобой познакомиться! Забирай и веди к себе в домик!" Но я- то искренне считал, что то, что можно солдату-срочнику, совсем негоже для будущего офицера на месячной стажировке. При выходе солдат на "знакомство" они уходили через дырку в бетонном заборе в соседний старый заброшенный сад. А так особых событий не было, кроме случая, когда грузовая машина части чуть не протаранила легковой "ЗИМ", пришедший из штаба округа. Да один раз раздался звонок, что засечен летательный аппарат, не отзывающийся на запрос "свой - чужой". Я тут же нашёл дежурного и он уже дальше действовал по положению. На другой день узнали, что у аппарата отказала система опознавания.

   У воинской части была своя шефская организация - "Уралхиммашзавод" и на каждое праздничное мероприятие они обязательно приглашали своих подшефных. Подошла очередь туда ехать и нашей батарее. Комбат вызвал меня и велел ехать туда старшим группы из 10 человек. Для солдат это было частое мероприятие - они имели комплект выходного обмундирования, а я не имел ничего. Тогда мне подобрали приличный китель с нашивками младшего сержанта и кучей значков классного специалиста. Был он мне маловат, но другого ничего вблизи не нашлось. Подошёл автобус части и повёз нас во дворец культуры. Там я никогда не был. Это было большое здание с множеством помещений. Большое фойе, в котором играл оркестр и шли танцы. Мы держались все вместе , но принимали активное участие в танцах. В полдвенадцатого ночи, как и условились, к дворцу подошёл наш автобус и мы пошли садиться. Все уселись и тут я обнаружил в автобусе девушку. Спросил её зачем она села и почему? Но тут один наш солдатик сказал, что она проедет с нами до другого посёлка и там сойдёт. Однако мы уже подъехали к КПП и только тогда она пошла на выход. Следом за ней вдруг рванулся и солдат. Когда я его попытался остановить, он сказал, чтобы я не говорил о нём комбату, а он меня не подведёт и перед утренним подъёмом будет на своём месте. Сделать я уже ничего не мог и приехали на батарею без человека. Все знали, что капитан Раев очень жёсткий и требовательный командир, не раз наказывал людей за нарушение воинской дисциплины. За что солдаты один раз даже пытались его побить. Знал это и я, но надеялся, что всё сойдёт. Встретил нас дневальный и велел идти в столовую ужинать- на нас был оставлен расход. Пришли, сели за стол. Время было уже позднее - за полночь. Минут через 5 скрипнула дверь и к нам заходит комбат - в галифе и гимнастёрке, но без ремня. Присел с краю. Спросил меня : "Как прошло мероприятие?" , а сам смотрит на жующих солдат. Потом спросил : "А где Васильев?" - и тут я , не моргнув даже глазом, совершенно спокойно сказал, что он кушать отказался и ушёл спать. Он ещё посидел с нами немного и ушёл. Я так и не понял до сих пор - поверил ли мне тогда Раев? И не ходил ли он в казарму проверять мои слова? Но парень меня не подвёл - он пришёл незадолго до подъёма и когда все встали , то он подошёл ко мне и поблагодарил, что я не рассказал комбату о его самоволке. Во всяком случае с комбатом мы расстались хорошо и он даже отпустил меня на день раньше окончания стажировки.

19. Поездка в Сочи. Лечение.

У меня оставалось 3 дня до начала лечения и никаким поездом я уже не успевал. Поехал в кассу "Аэрофлота". Народу там было немного,и на Сочи билетов не было. Это был разгар отпускного сезона. Хоть в те годы ещё не было массового наплыва пассажиров на самолёты из-за отсутствия на трассах реактивных лайнеров и высоких цен на билеты, но кое-кто летал и в тогда. Я задумался и тут мне пришла в голову мысль лететь не прямо в Сочи, а в ближайшее место. Таким местом оказался Краснодар и туда же были билеты за 510 руб. с вылетом через день. И я взял билет. Никогда в жизни не летал до этого в самолётах и даже близко к ним не подходил. Сборы были недолгими - эл.бритва, пару сменок нижнего белья, полотенце вошли в небольшой фибровый чемоданчик. Через день я уже рано утром был в Кольцово. Рейс был не прямой, а с посадками в Самаре, Волгограде, Ростове и Краснодаре.Двухмоторный самолёт Ил-14 с поршневыми двигателями брал на борт 28 человек. При регистрации свой чемоданчик я сдал в багаж и спокойно пошёл на посадку. Минут через 15 уже взлетели. Ощущение было довольно необычное - как будто из под ног ушли опоры. Погода стояла безоблачная, самолёт шёл невысоко и через иллюминатор хорошо был виден проплывающий пейзаж - леса, поля, речки, города и деревни. Где-то через час полёта появилось лёгкое чувство тошноты и оно постепенно накапливалось. Однако при посадке в Куйбышеве всех высадили на лётное поле и я немного проветрился. Дальше уже летели вдоль Волги. Интересно было сверху наблюдать речные суда, которые казались стоящими на месте, но тем не менее за каждым был виден водный бурун. Перед Волгоградом некоторым пассажирам уже потребовались мешочки, некоторым - после удара шасси о полосу аэродрома. Я опять вытерпел и так до Ростова. Там меня так сильно припёрло, что после взлёта приложил лицо к иллюминатору и не отрываясь смотрел проходящий внизу пейзаж. Это меня и спасло. Заметил, что сильное дезорганизующее действие оказывает блевотина соседей, особенно близкосидящих. Сели в Краснодаре и я сразу пошёл в кассу - отсюда ходили в Сочи маленькие самолётики АН-2. Однако все четыре рейса уже ушли, но мне посоветовали взять на ближайший рейс до Лазаревского, а оттуда на любом поезде за 2 часа до Сочи. И я согласился. Пошёл брать из багажа свой чемоданчик, но он почему-то не прилетел из Свердловска. И никто не знал по какой причине. Пошёл в службу перевозок и написал заявление, чтобы его отправили в аэропорт Адлер(Сочи). От полёта я уже отошёл и захотел перекусить. Тут же рядом был небольшой базарчик, где женщины торговали овощами и ранними фруктами. Подошёл - и на меня сразу пахнул запах малосольных огурцов с резкими специями. Взял кулёк у одной бабульки и отошёл в сторонку их хрумать. Таких вкусных огурчиков мне ещё кушать не приходилось. Быстро съел и подошёл к ней же, прошу ещё кулёк. Та меня узнала и спрашивает: "Откуда ты, сынок?" Отвечаю: "С Урала!" тогда она кивнула головой и сказала: "Всё понятно!"

   Через полчаса сел в АН-2 курсом на Лазаревское. Взлетели. Первые 20 минут под крылом тянулись залесённые вершины гор и вскоре впереди показалось что-то огромное аквамаринового цвета, и я не мог сначала понять что это такое. Потом увидел, что по этой зелени движется небольшой кораблик и только после этого понял, что открылся вид на Чёрное море. Самолётик подвернул влево и пошёл вдоль береговой полосы. Вскоре он сделал заход над морем и пошёл со снижением на посадку - аэродром размещался в какой-то межгорной щели и посадка и взлёт делались только со стороны моря. Это и был п. Лазаревский. Вышел из самолёта и пошёл на ж.д. вокзал - он был совсем рядом. И море тоже было рядом. Правда, пляж меня не очень вдохновил, т.к. весь был покрыт галькой разных размеров. На пляжах народу было совсем мало - виднелись только одиночные люди и пары, хотя курортный сезон был в полном разгаре. В те годы Лазаревское считалось очень глухой окраиной среди жемчужин Кавказского побережья и малопосещаемой. Все стремились в Сочи, Хосту, Гагры и др. не менее экзотические места. Это уже где-то в 70-е годы вокруг Большого Сочи объединили всё побережье от Гантиади до Геленджика из-за нехватки мест всем желающим отдохнуть со всего Союза. Через станцию Лазаревское шли практически все поезда на Сочи и ещё дальше в Грузию, поэтому я сел на ближайший поезд через 10 минут. Через 2 часа был на вокзале Сочи. Сразу на вокзале обратился в курортное бюро, где посмотрев мою курсовку, разъяснили, что жить буду на частной квартире, питаться в столовой санатория "Кавказская Ривьера", там же буду прикреплён на лечение. И выдали адрес квартиры, где я должен был жить. Это было недалеко от санатория и одноимённого парка. Улица называлась Ореховая аллея и по ней уже вразбежку с частными домами стояли 4-5 ти этажные кирпичные. В один из таких я и зашёл. В квартире хозяев почему-то не было, а жили одни курсовочники. Сосед по комнате велел искать хозяев во дворе среди строений , напоминающих собачью конуру из каких-то щитов, но размером побольше спичечного коробка, и показал из окна их "строение". Я спустился вниз и нашёл хозяйку квартиры. Она посмотрела моё направление из курбюро, поднялась со мной в дом и указала мою кровать в маленькой комнате , где стояла ещё одна, уже занятая. Дала мне постельные принадлежности и ушла. Сосед рассказал, что в этих больших домах большинство хозяев летом в своих квартирах не живёт, а сдают их отдыхающим. Себе во дворе лепят что-то из папиросных ящиков и летом там живут.

   На другой день пошёл в поликлинику, где мне сделали всякие физические замеры, выписали курортную книжку и назначили 12 ванн из источника Мацеста. Прикрепили к столовой и указали время посещения и стол. Первое что бросилось в глаза при прибытии на кавказский берег- это удушающе - влажная жара, особенно при солнце. В тени практически было также тепло, только пекло поменьше. Самое интересное, что и ночью эта жара очень мало спадала. Видимо, эти большие кирпичные дома с самой весны калились на солнце и ночью вместо того, чтобы охлаждаться отдавали тепло в жилые комнаты. Первые ночи я почти не спал и засыпал только под утро. Потом мне кто-то посоветовал мочить под краном простынь и ей накрываться. Да, первые часы было терпеть легче, но потом она опять высыхала и приходилось всё начинать сначала. Оказалось, что мой организм совершенно не приемлет климат влажных субтропиков, что и нашло своё подтверждение в 1975 году, когда мы всей семьёй отдыхали в Лазаревском. Кроме этого для ношения с собой денег и документов приходилось одевать пиджак - ручных балеток в те годы не было. В пиджаке было совсем хоть стой, хоть падай. Снимаешь его на руку - неудобно. Опять одеваешь и т.д.

   В столовой сначала кормили настоящих курортников - тех, кто приехал в санаторий по путёвкам. Курсовочники шли второй очередью. Кормили нормально. Были и овощи, и мясные блюда и масло сливочное. Заказывали на 2 дня вперёд из предложенного меню. Однако овощей и фруктов было крайне мало. Пошёл один раз на базар и ужаснулся ценам. Помидоры и арбузы стоили по 10 руб.кг. - это в несколько раз дороже, чем даже в районе Москвы. Однако мне пояснили что на всех курортах всегда такие цены. Люди сюда приезжают отдыхать, специально копят целый год деньги на эту поездку и покупают всё что им нравится по местным ценам, не торгуясь. Много в те годы приезжало людей с Севера, отпуска у них были суммированные по полгода за 2,5 года работы, зарплаты тоже были очень хорошие и они сорили деньгами, практически их не считая. Тратили часто всё до упора, не оставалось даже на обратную дорогу. Но телеграмма друзьям на работу - и на другой день всегда приходила нужная сумма. Я там со своими деньгами выглядел просто нищим и рассчитывать получить от мамы ещё что-то дополнительно не мог. Она и так дала мне на дорогу около 800 рублей. Поэтому прикупить что-то на базаре я не мог. Но неожиданно нашёл на вокзале совершенно необычные малосольные огурцы. Сначала увидел ряды киосков с грузинскими разливными винами, потом до меня долетел необычный запах специй - в киоске грузин продавал с вином малосольные огурцы. Я взял для пробы пару штук. Откусил - и открыл рот от жгучего перца. Но кроме этого там был ещё такой непередаваемый букет разных трав-специй, что съев эту пару, я взял ещё кулёк с собой. Потом ещё раза три за время пребывания там ходил в этот киоск.

   В Мацесту на ванны возил от поликлиники специальный автобус по графику. Ванный корпус был очень старой постройки -то ли конца 19-го, то ли начала 20 века. Вода поступала из скважин в натуральном виде, разводилась до лечебной консистенции и заливалась в ванны. Первый сеанс лежания был около 8 минут. Потом с каждым разом время увеличивалось на 2 минуты, если только врачебный контроль не улавливал в организме какие-нибудь отрицательные сигналы. Вообще про действие мацестинских вод рассказывали просто чудеса - они чуть ли не с носилок ставили больных на ноги. Кроме минеральных вод безусловно оздоравливающее действие оказывало и море. Купание благотворно сказывалось и на самочувствии, и на здоровье. Основным районом купальщиков опять же был пляж "Кавказской Ривьеры". Он был более-менее обустроен, стояли грибки, можно было взять лежак. Но основная масса людей лежала и загорала просто на берегу, усыпанном мелкой и крупной галькой. Песчаных пляжей я там и не видел. Народ купался, в основном, при волнении моря до 2 баллов. Да и на этом санаторном пляже при большей волне купаться запрещалось. Люди, которым хотелось испытать острые ощущения, купаясь в шторм, уходили на полкилометра южнее на так называемый дикий пляж. Однажды что-то толкнуло меня посмотреть на них, и я туда пришёл. Сел повыше, куда не захлёстывала волна, и стал наблюдать. Был шторм 5 баллов и плавало около 20 человек. Волна была достаточно крутая и головы купальщиков то появлялись на её гребне, то исчезали и мельтешили как поплавки. Я стал наблюдать как некоторые из них входят в воду. Они во время отлива забегали по колено в море, а когда на них надвигалась высокая волна, они ныряли в неё и выныривали уже на её обратной спокойной стороне. Мне понравилось наблюдать за процессом вхождения в море и вдруг захотелось самому испытать этот кайф - плавал я в общем-то неплохо. И только одного я не изучил и не учёл - а как же выходить оттуда на берег? Забежал в море и нырнул в набегавшую на меня волну. Вынырнул и начал плавать. Ощущения просто превосходные - не сравнить ни с каким купанием в спокойном море. Однако через короткое время начал замечать, что меня начало относить в открытое море и пришлось постоянно бороться с этими отливными течениями. Притом ещё надо было следить, чтобы не накрыла волна. Пару раз она меня накрыла и я хлебнул солёной воды. Вообщем минут через 15 кайф кончился и я решил выходить на берег. Поплыл и коснулся дна, но обратная волна с берега смыла меня в море, а набегавшая накрыла с головой и я опять нахлебался. Стал думать каким же методом выйти. И решил, что надо использовать набегающую волну и на её гребне попытаться "вкатиться" на берег. Оседлав очередную волну, я сумел оказаться на берегу по грудь в воде и начал продвигаться выше, но всё равно не успел, и откат меня смыл в море. Причём при таком приближению к берегу по ногам сильно била галька и камни, которые были в постоянном движении. Однако я понял , что выбранный мной алгоритм правильный. И оседлав следующую волну, я начал быстрее махать своими "плавниками" и оказался уже по пояс в воде и начал быстро двигаться к суше. В этот момент меня с моря догнал "девятый вал", ударил в спину и выбросил на почти сухой берег. Вода сошла, я лежал на берегу на животе , вытянув руки вперёд. Повернул голову налево и в полуметре от себя увидел торчащие из земли срезанные автогеном старые сваи из рельсов. Если бы меня выбросило чуть левее, то писать эти записки уже бы не пришлось. И вообще из этого случая намотал себе на ус, что принимая любое решение, надо видеть не только "вход", но и "выход". На пляже за эти 24 дня я сильно загорел и след от плавок у меня сохранялся более полугода.

   В городе тогда функционировал драмтеатр, цирк и масса гастролёров со всего Союза. Из гастролёров запомнился один - композитор Григорий Пономаренко. Выступал он на летней площадке, классно играл на баяне и пара певиц исполняла его песни. В парке "Ривьера" функционировала большая танцевальная площадка и вечерами каждый день шли танцы под оркестр. Народу было всегда много - как курортников, так и просто отдыхающих. Вечером делать особо было нечего и я тоже посещал это место. Танцевал. Не знакомился. На этот счёт у меня было смутное подозрение, что некоторые знакомства могут пробить в моих финансах такую брешь, что её ничем не заткнёшь. И то. Однажды на дамский танец меня пригласила довольно симпатичная рыжая девица. И сразу защебетала: "Вы где работаете? Давно закончили МВТУ?" А у меня на пиджаке блестел свежей эмалью знак выпускника горного института. Я ей сказал, что кончил горный , а не бауманку. Она сказала, что знаки очень похожи. Протанцевали до закрытия, и я пошёл её провожать. Разговорились детальнее. Когда я ей сказал, что только что закончил институт и приехал на лечение, и что у меня денег- то всего 500 рублей на обратную дорогу, то она рассмеялась и сказала: "Ну кто же в Сочи ездит с 500 рублями? Это же только на раз выйти!" Про себя рассказала, что их тут целая бригада из Москвы. Они каждое лето бросают работу и весь сезон проводят здесь либо в Крыму на заработках. После этих откровений интерес ко мне у ней стал стремительно угасать, но перед тем как разойтись, она меня позвала ещё раз: "Вот мой дом. Если хочешь - пойдём! Если нет, то я пойду сманивать во-о-н того мужика!" И правда, вдали показался мужик. Я развернулся и пошёл домой. И вообще, категория продажных женщин меня никогда не привлекала.

   Пару раз пришлось съездить в аэропорт Адлер за чемоданом. Наконец на второй раз его прислали из Свердловска. Обратно в город решил вернуться вертолётом МИ-4, который совершал регулярные пассажирские рейсы из аэропорта до стадиона Сочи - это был самый центр. Билет стоил недорого и я взял. Первый раз садился в кресло вертолёта. Машина шла над береговой кромкой, а внизу проплывали санатории, пляжи, парки. Было очень интересно, только шумновато в салоне, хотя он и был покрыт шумоизоляцией. Что ещё бросалось в глаза, так это большое количество грузин и армян в городе. Если многие армяне встречались на каких-то рабочих местах, то большинство молодых грузин вели откровенно праздный образ жизни. Причём вокруг них всегда тусовались красивые девушки. А они, как известно, требуют для своего содержания солидных денежных затрат. Видимо, эта "золотая" молодёжь имела крепкую связь с теневой экономикой, и не испытывала никаких финансовых затруднений. Некоторые из них регулярно играли на пляже в карточные игры на деньги.

   Дней через 10 своего там пребывания, когда я уже купил обратный билет на поезд до Свердловска, на пляже познакомился с двумя девушками - выпускницами Архангельского мединститута. Физически это были две противоположности. Одна - брюнетка, небольшого роста, худощавая, врач- педиатр. Другая -блондинка, врач-хирург. От неё просто исходила аура природного здоровья. Приехали они вместе дикарями, отдохнуть после окончания института. Мы оказались рядом на пляже и вначале они и меня приняли за очередного "коллекционера" женщин, которых там великое множество. Но позднее все поняли "кто есть кто", и мы начали ходить втроём. Осмотрели местный парк-дендрарий. Потом съездили в Дагомыс и Лоо. Однажды собрались и поехали в Гагру. Это была уже Грузия. Очень красивые места. Вода в бухте просто необыкновенной для моря чистоты и прозрачности. Очень красивы пальмы на набережной и дендрарий. Там я впервые увидел много двухэтажных частных домов очень большой площади с опоясывающими по всему периметру обеих этажей большими террасами. При них были огромные сады из мандариновых деревьев и виноградников, которые поднимались вверх по склонам близлежащих гор. Видно было, что люди живут хорошо и не считают копейки в кармане от зарплаты до зарплаты. Тогда я был молодой, и не понимал, почему на холодном Урале, где растут только овощи, да и то далеко не все, разрешено иметь всего 6 соток земли и небольшой площади дом, а на Кавказе в Грузии иметь большой особняк и немерянное количество земли при нём. Разница была настолько разительна, что всем бросалась в глаза. Только дать ответ никто тогда не мог.

   К вечеру решили вернуться морем на пассажирском прогулочном теплоходе. Дорога морем заняла 2 часа. Но это был для меня почему-то тяжёлый путь. Сначала мы стали ближе к корме и через полчаса меня начала укачивать морская болезнь. Через час я придвинулся к бортовым леерам, чтобы быть в полной готовности. Девушки переносили качку легко, но чуть позднее я их всё-таки увёл поближе к носу теплохода, где качка была поменьше. Но всё равно при подходе к причалу Сочи я уже дошёл до грани, но стерпел и выбежал первым по сходням на земную твердь. Надо отметить, что это у меня был за полмесяца второй случай "морской болезни". Третий, и последний в жизни случай произошёл в 1962 году в Саранпауле после 40-минутного перелёта на самолёте АН-2. И больше таких проблем никогда не возникало, хотя иногда в воздухе приходилось проводить по 7-8 часов., да ещё на маленьких самолётах. Втроём , безусловно, было веселее. У нас было о чём поговорить. Предпочтение я отдавал брюнетке, и она это принимала как должное. Она явно была ведущей в этой паре, и как девушка городская и , как мне показалось, и с большим интеллектом. Ко мне она тоже относилась хорошо и между нами явно возникли какие-то взаимные симпатии. Перед отъездом мы обменялись адресами. Я уехал работать в Енисейск, она получила направление в глубинку Архангельской области. Мы переписывались 2 года. Я её звал приехать ко мне в геологоразведку, а она меня звала в своё село. И всегда со страхом думал: "Куда же я её зову? Где она будет работать? И выдержит ли она, городская девушка, наши суровые условия в полевой геологии?" После наших раздельных размышлений на эти темы , видимо, мы оба пришли к мысли, что на этом начальном этапе работы наши профессии оказались несовместимы и переписка потихоньку завершилась. Но я глубоко сожалею до сих пор, что у меня не хватило смелости объясниться на эту тему. Вскоре закончился срок моего лечения и поездом, через трое суток пути, я приехал в Свердловск. Встретился с ребятами из группы -они недавно вернулись со стажировки. Проходили они её в Москве, в Кунцево, где стояли 130мм. зенитные комплексы . Использовались они, в основном, для производства салютов в праздничные дни. Так что моя стажировка в действующей части оказалась полезней.

20. Выпускающая кафедра и наша профессия. Отпуск и отъезд на работу.

 Наша выпускающая кафедра "Техники разведки" возникла в 1948 году. Думаю, что одновременно они были открыты в Московском геологоразведочном, Ленинградском и Днепропетровском горных институтах. К этому времени в стране бурно расширялись геологоразведочные работы по всей территории. По замыслу создателей этой профессии, применяемая техника всё более усложнялась и должна была управляться более подготовленными людьми, чем инженеры-геологи. Вот и появилась мысль готовить инженеров по технике геологоразведочных работ, или как нас обычно называли, инженеров-буровиков. Однако проработав почти всю жизнь по этой профессии, или близко связанной с ней, убедился в ошибочности создания подобной отдельной специальности, и вот почему:

Тезис "усложнения техники и технологий колонкового бурения" имеет некоторое основание быть, но не может являться решающим. За первую половину 20 века ни техника, ни технологии практически не изменились. Только с 60-х годов началось перевооружение отрасли на многоскоростные буровые агрегаты с гидравлической подачей инструмента, а вместо дробового бурения крепких пород перешли на алмазное. Увеличилась и средняя глубина скважин. Однако эти новинки не обладали такой уж большой сложностью и принципиальным различием по сравнению с прежними, чтобы специально для них готовить инженеров. А другие виды бурения - ударно-канатное, ручное на геологопоисковых работах, на разведке россыпей, за небольшими исключениями, вообще не изменилось за 100 лет. На горноразведочных работах также почти ничего не изменилось. Как раньше, так и теперь стараются применять технику из горной промышленности. А на выработках малого сечения - ручные вороты или лёгкие краны для подъёма породы. А чего не хватает - мастерят умельцы- рационализаторы.

Нам, инженерам-буровикам, очень сложно было вписываться в производственные коллективы экспедиций. И вот почему. На производственных практиках мало кто из студентов самостоятельно стоял за рычагами бурового станка бурильщиком. После окончания института нас, как правило, назначали сразу старшими буровыми мастерами, т.е. через одну ступень. Не пройдя стадию работы бурильщика, было очень трудно руководить буровой бригадой по многим причинам. И как правило, большинство из нас не выдерживали конкуренции со старшими буровыми мастерами - практиками, много лет работавшими на бурении и прошедшими все ступени лестницы. Среди них было и немало техников-буровиков. Практический опыт в бурении - я неоднократно убедился сам - не может заменить никакой диплом о высшем образовании. Тем более при отсутствии мало-мальски пригодных контрольно-измерительных и регистрирующих эти процессы приборов. Знал классных мастеров-практиков, которые приложив руку к вращателю станка, хорошо представляли себе характер процессов, происходящих в этот момент на забое скважины. В результате конкуренции инженера с такими зубрами- практиками, сравнение было всегда в пользу вторых. Поэтому у подавляющего большинства специалистов нашего профиля возникали проблемы с карьерным ростом. Ведь если инженер-буровик на самой низкой должности не показал хорошие успехи, то как же двигать его "вверх?" Возникала неудовлетворённость профессией и уход либо в "боковые" должности - технологом, инженером по ТБ, и т.д. , либо уход из геологии совсем в другие отрасли промышленности. Хотя замысел был в том, чтобы движение было вверх по линии: старший мастер - прораб - технический руководитель партии(экспедиции) и т.д. Проходя практики на местах, мы увидели эту проблему своими глазами, и многие уже тогда решили в геологии не работать. Например , перед нами было 5 выпусков и в таком большом управлении, как Уральское, с огромными объёмами бурения , техническими руководителями партий и экспедиций работало всего несколько инженеров - остальные были либо старшими мастерами, либо ушли из геологии. Из нашего выпуска в 45 человек через год осталось работать по направлениям в геологии не более 10 человек, ещё через год осталась половина остатка. Остальные ушли в "НИПИГОРМАШ" , на радиозавод, в какие-то закрытые почтовые ящики - все в основном , конструкторами общего и горного машиностроения. Как оказалось, и предыдущие выпуски тоже , в основной своей массе, избрали другие профессии.Самое интересное ещё и в том, что несмотря на пройденные нами очень обширные курсы горного дела, геологии, и др. нас не берут на основные работы горного профиля - разработку месторождений, шахтное строительство, нефтяное бурение, геологами и т.д. Все профессии в нашем институте имели приставки: горный инженер - геолог, геофизик, маркшейдер, обогатитель и т.д. Только мы получали чистое звание "горный инженер". Казалось бы это инженер широкого профиля, но фактически чрезвычайно узкий специалист. Вот я давно уже и задался таким вопросом: "А надо ли готовить таких специалистов вообще, если нет чёткой концепции их использования?" Да и сами они не работают там, куда их готовят.

   Совершенно убеждён, что эту профессию надо совместить с профессией горного инженера-геолога. Так всегда раньше и было - они и руководили всеми процессами в геологии - от походов в маршруты до горноразведочных и буровых работ. Им и сегодня читается хороший курс бурения и горного дела. Тогда у этих инженеров на производстве появляется хорошая возможность обрести специализацию по собственному выбору и вкусу. А поле выбора очень широкое - от поисковой геологии до технического или общего руководства мощными геологическими организациями с большим объёмом бурения или горноразведочных работ. Но там, где планируется проведение разведочного колонкового бурения на глубины условно говоря более 1500-2000 метров, то тут можно пригласить на техническое руководство и настоящего профессионального инженера- буровика, которых надо готовить на сегодняшней специальности "Бурение нефтяных и газовых скважин", включив для них расширенный курс глубокого колонкового бурения. Всё равно они его изучают, а установки колонкового бурения для больших глубин, например БА-2000, мало отличается от лёгких установок нефтяного ряда и в 70-е годы использовались нефтяниками Ухты для бурения специальных скважин. А старших буровых мастеров колонкового и прочих мелких бурений надо готовить в геологоразведочных техникумах. Наша кафедра "Техники разведки" была укомплектована неплохими специалистами во главе с доцентом Неудачиным Г.И., но вот защитить докторскую никому не удалось ( по крайней мере до 80-х гг.). Сначала пытался это сделать сам зав.кафедрой по гидроударникам - в Москве завернули. Потом дважды пытался выходить на защиту доцент Л.В.Макаров по глинистым растворам - и тоже неудачно. Я не думаю, что представленные ими исследования не представляли интереса для производства. Видимо, сыграли свою роль какие-то узкокорпоративные, клановые интересы. В те годы по этой тематике в СССР было менее 10 докторов наук. Многие из них были в весьма преклонном возрасте , работали все, за редким исключением, в столичных городах и , вероятно, не горели желанием плодить более молодых конкурентов.

 Закончив все дела в институте и взяв необходимые бумаги, выехал домой в трёхнедельный отпуск и подготовку к отъезду на работу. Тут зимой у мамы произошла достаточно серьёзная неприятность - с неё сняли 90% северную надбавку за выслугу лет. Почему-то посчитали, что она местная, а не приезжая. Хотя у многих других, подобных ей, оставили. Просто знали, что заступиться за неё некому, а сама она глотничать не пойдёт. Такая обида жгла её постоянно и она не знала что делать. И тут вдруг ей пришла мысль уволиться и поехать вместе со мной в Енисейск Я её категорически отговаривал от этой вредной затеи. Говорил, что сам не знаю куда еду, и где буду жить. Единственно, с чем она всё-таки согласилась, так это ехать не со мной, а месяцем позднее - когда я там получу какое-то жильё.  За это короткое время успел сходить с Валерой Цепелевым на охоту, да и так мы частенько встречались. Однажды, гуляя с ним по улицам, я ему обосновал свой алгоритм поведения:

   "Почему и зачем еду на Север? - хочу за три года заработать 10тыс.рублей и купить на них автомашину "Волга" и свой домик где-нибудь в средней полосе с садом.. Для этого из ежемесячной зарплаты надо мне откладывать по 100 руб." Работая на Севере, накопить такие деньги казалось совершенно простым арифметическим действием. И он со мной соглашался, что да, совершенно возможно. Я уже давно мечтал иметь машину и раньше многих понял, что только личная машина даёт свободу передвижения в пространстве. А собственный дом родился из тех наблюдений, которые я вёл за жизнью проживающих в таких домах - а она мне очень нравилась. Единственно, что я хотел, так чтобы этот дом стоял в местах потеплее, где всё растёт. Оказалось, что рассуждали мы теоретически правильно, но как всегда , жизнь внесла свои коррективы: через полгода на Севере снизили зарплату, затем даже имея деньги автомашину невозможно стало её купить, ещё через полгода произошла резкая девальвация рубля и цены на всё подскочили в разы. И жизнь надо было опять начинать сначала! Но это уже тема для другого разговора. Начались сборы в дорогу и главная трудность была в покупке билета на сибирский поезд до Красноярска. Ведь конец августа это и конец отпусков и все возвращаются с детьми домой, в школу. А в те годы основной вид транспорта был железнодорожный. Но за 15 дней мне удалось купить билет и где-то 26 августа я выехал к своему месту работы. Юность закончилась. Началась полностью самостоятельная жизнь.Она описана и опубликована под общим заголовком "Записки геологоразведчика" части -"Енисейск", "Саранпауль", "Североуральск".

Послесловие.

 Из семьи нашего деда Владимира Николаевича выросли двое носителей фамилии: Александр Владимирович и Виктор Владимирович. У Александра Владимировича выросло двое сыновей.

•    - Леонид, 1931 года рождения, закончил в 1953 году механический факультет Уральского политехнического института и всю жизнь проработал на Уралмашзаводе. Ушёл из жизни 4 июля 2006 года. Имеет дочь Татьяну. Сын Юрий прожил только 40 лет.
•    - Станислав, 1938 года рождения, закончил в 1960 году Свердловский горный институт по специальности горного инженера - маркшейдера, и всю основную жизнь проработал в г.Североуральске на бокситовом руднике. Последние 11 лет его директором. Имеет двух сыновей -Андрея и Дмитрия. У обеих сыновей ещё 4 сына.

У Виктора Владимировича один сын -Александр, 1936 г. рождения. В 1959 году закончил геологоразведочный факультет Свердловского горного института и почти всю жизнь проработал в геологических и строительных организациях. Имеет одного сына Сергея и дочь Людмилу. У сына ещё есть сын Георгий и дочь Евгения. У Людмилы есть сын Таким образом по числу носителей фамилии мое поколение выходит немного вперёд по сравнению с поколением наших родителей.