Я учусь на втором курсе. Весной пошла в СОПС к Утенкову. Он устроил меня в прошлом году в экспедицию в Забайкалье. Я попросила его снова о помощи - устроить меня в какую-нибудь экспедицию. Он направил меня в Институт географии к Орлову Василию Ивановичу. Экспедиция была по левобережью Енисея, район реки Келог, междуречье, озеро Дында, из которого вытекает река Таз. Мы приехали в Красноярск поездом, а потом пароходом «Мария Ульянова» плыли до Игарки. Оттуда самолетом «ПО - 2» летели в Келог. Там взяли лодку у местных жителей и плыли вниз по течению к Енисею. На пол дороги причалили к берегу, спрятали на берегу продукты и накрыли брезентом, лодку вытащили на берег и пошли по междуречью к озеру Дынды. У меня есть фотографии нашего похода по междуречью. Это в основном не высокие сосны и земля покрыта многолетним слоем игол. Места там были не пуганые для зверя: бурундучки следовали за нами с ветки на ветку, под ногами ходили не пуганые куропатки с выводками цыплят. Редкие сосны и земля, покрытая толстым слоем сосновых иголок, были похожи на подмосковные парки.
Наша экспедиция была из четырех человек: Орлов - начальник экспедиции, Я - его коллектор, гидролог Кемерих Александр Оскарович и его коллектор Леша. Этот Леша таскал с собой ружье и стрелял в любую живность. Нужна она ему или нет!. Увидев куропатку со своим выводком, которая, не прячась, шла за нами в 10-ти шагах, этот придурок выстрелил в куропатку - мать и пошел дальше. Я была в такой ярости, что вырвала у него ружье и готова была пристрелить его. Орлов отдал ружье Кемериху, я не стесняясь навзрыд заревела, а Орлов подошел к Лешке и сказал: «Жаль, что она тебя не пристрелила гада». Мы шли 30 км почти без отдыха и к концу дня вышли к берегу озера Дында. Здесь была стоянка селькупов. Несколько чумов, костер и жареная на костре рыба, надетая жабрами на палочку. У меня осталась фотография этого поселка в несколько чумов, и фотография рыбы около костра.
Я прошла этот маршрут в кедах, а не в ботинках, и фактически отбила пятки. Утром подошвы были круглые, опухшие, наступать на ноги было больно. Мы задержались на Дынде на три дня. За это время из Келога приехали двое селькупов и попросили у нас заварку для чая. Мы сказали, что чай остался на берегу Елогуя и спросили, почему они не взяли там. Но селькупы сказали: «Не тобой положено, не ты возьмешь». И они запрягли оленей и поехали с нами за чаем. Вот тебе первобытная честность. В Забайкалье бывали охотничьи избушки. И там была традиция оставлять часть еды и спички для тех, кто придет следом за тобой.
Вообще экспедиция начиналась в Красноярске. Мы из Москвы на поезде приехали в Красноярск, остановились в гостинице, купили билеты на пароход. До отъезда оставалось два дня и начальство решило побывать на Красноярских столбах. Столбы - это природные сооружения из камня разных видов. Среди них были три плоских наклоненных столба, которые напоминали перья птицы. Столб «дед», столб «баба». На эти столбы надо было залезать в резиновой обуви. Места эти были отличные, красота не обыкновенная. Не далеко от этих мест в Енисей впадала речка Шумиха. Здесь решили построить Красноярскую ГЭС, там уже начались проектно-изыскательские работы.
Пароход «Мария Ульянова» был старый, напоминал пароход из фильма «Волга-Волга». В трюме везли заключенных, которые вечерами пели песни, и тогда весь пароход замирал, прекращались разговоры и пассажиры слушали эти песни, а вокруг по берегам Енисея шумела вековая тайга. На Енисее тогда были «Осиновские» и «Казаченские» пороги. Пароход шел через них осторожно. Вода шумела на камнях. Вечера на Енисее были необыкновенные - каждый вечер на небе возникали розовые, палевые, сиреневые облака с золотой кромкой. В верховьях солнце на час или на полчаса уходило за горизонт, а в среднем и нижнем течении оно чуть касалось горизонта и снова поднималось выше. В Игарке был уже совсем «полярный день». На улицах в три часа ночи ходили люди, бегали стаи собак - лаек, играли дети. Только магазины ночью не работали, и тогда было ясно, что это ночь. Но солнце по-прежнему светило, потому что был «полярный день». В домах окна занавешивали старыми одеялами, чтобы уснуть. Мы однажды в 12 ночи фотографировались, чтобы сделать снимок на память.
С севера тянул холодный ветер, но если спрятаться за камни, то можно на солнце обгореть. Я там обгорела так, что в Баку так не обгорала. Тротуары, дороги и площадки перед домами были из досок, деревянные. Народ не очень разговорчивый. Одна женщина в телогрейке, что-то спросила меня, а я из-за акцента не очень поняла ее. И спросила: «Откуда она?». Она тихо сказала: «Литува». Это была моя первая встреча с Прибалтикой. Потом судьба на тридцать лет связала меня с Прибалтикой.
По деревянным дорогам Игарки ездили странные лесовозы, возившие бревна, как бы в «подбрюшье», захватывая их специальными рычагами. В Игарке мы отметили какие-то документы, сели на катер и приехали в Туруханск. В устье Енисея был шторм, и на Енисее была «мертвая зыбь». Мы шли в Туруханск почти сутки. Мужчины не отходили от борта (им было очень плохо), а я залезла в каюту. Палуба уходила из-под ног, я легла на какую-то полку и уснула. Спала я почти сутки. Проснулась в Туруханске. Мужчины все были зеленого цвета. Здесь мы сели на маленьки самолет ПО-2 и полетели в Келлог, так называемую столицу кетов - малой народности Севера.
Самолет улетел, а мы поставили на берегу Елогуя палатки, стали готовиться к походу по Елогую. В один из дней наш гидролог Кеммерех Александр Оскарович сидел на берегу реки по пояс голый и что-то пришивал. К берегу подошла старуха, обошла вокруг Кеммереха с одной стороны, с другой, похлопала его по спине и сказала : «Ишь какой мохнатый, ведать щастливый». В Келлоге мы встретились с молодыми ленинградскими врачами, которые сказали, что почти все населения Келлога больно туберкулезом. Я была поражена этим - вокруг простиралась низкорослая сосновая тайга!
На пол пути остановились, спрятали лодку и продукты на берегу и пошли пешком по междуречью 30 км на озеро Дында. Потом вернулись на Елогуй и пошли вниз по течению к Енисею. Однажды я увидела на высоком берегу, следом за лодкой бежал зверь - то ли собака, то ли волк. Когда лодка причаливала к берегу, зверь останавливался и смотрел на нас.
В конце концов, мы начали подзывать его, он подходил и снова отбегал. Потом Кеммерих надел ватник, и вышел на берег. Мы уже поняли, что это собака. Она ощерилась, но не убегала. Кеммерих взял ее на руки и положил в лодку. Мы решили назвать ее «Елогуй», но Кеммерих сказал, что это «девочка» мы назвали ее «Дында». Она сразу стала откликаться, а потом в Верхнеимбатском мы узнали, что ее зовут Динга. Наш гидролог решил забрать ее в Москву.
Мы добрались до Игарки и сели на пароход «Фридрих Энгельс». На обратном пути сели на мель на казаченских порогах. Приехали в Красноярск, и Орлов предложил пойти в ресторан. Он сказал мне: «Заказывай, что хочешь?» Я посмотрела в меню и сказала: «Хочу дыню». Когда ее внесли в зал, все замерли - от нее шел такой аромат. Я не удержалась и сразу откусила кусок и сразу выплюнула в ладонь. Это был вкус хины, спелая, но горькая до невозможности. Мужчины мне не поверили и тоже отрезали по кусочку (уж очень ароматная она была!). Все выплюнули дыню и стали звать официанта. Он унес эту «ароматную горечь» и принес порцию обычной дыни, без какого-то было аромата и вкуса.
Мы приехали в Москву, и Орлов пришел к моим родителям просить моей руки. Мы поженились и на второй день уехали отдыхать на юг. Были в Сочи, Гаграх, на Пицунде и в горах Кавказа.
Свободное копирование
