Они препирались часами, пока старый Переплетчиков не уехал домой, в Киев. Он был симпатичный дядька, веселый. Рассказывал, как он ехал на гражданскую войну вместе с "батальоном одесских алеш" – был такой. Туда знаменитый Мишка Япончик, прототип Бени Крика, собрал все одесское жулье: они же были "социально близкие". По словам Сашкиного отца, батальон разбежался, не доехав до фронта. Но перед этим один из "алеш" успел обворовать старого Переплетчикова (который тогда был довольно молодым Переплетчиковым). Рассказчик отдал должное артистизму, с каким это было сделано. А получилось так: они ехали в теплушке – жулики играли в карты, ссорились, мирились, визгливо матерясь. А Евсей Абрамович тихо сидел в уголочке и время от времени трогал карман гимнастерки, заколотый для верности английской булавкой: там были все его деньги.
Один из игроков бросил карты, огляделся и к ужасу Переплетчикова, направился к нему.
– Мужик! – сказал он (с мягким одесским "жь" не "мужык", а "мужьжик"). – Дай мне в долг. Отыграюсь – верну, мамой клянусь!
– У меня нету, – пролепетал Евсей. – Чтоб я так жил!
Картежник не стал настаивать. Сказал презрительно:
– Ша! Воно вже злякалось за свои гроши! – Растопыренной пятерней ткнул скупердяя в грудь и пошел к своим.
С некоторым опозданием Переплетчиков схватился за карман. Булавка была на месте – а деньги исчезли.
Минна Соломоновна развеселилась, спела нам подходящую к случаю старую песенку:
Алеша, ша! Держи полтоном ниже,
Брось арапа заправлять.
Не подсаживайся ближе -
Брось Одессу вспоминать!..
Свободное копирование
