Отпустили меня подумать. Следователь Чертов - наградили ж, господи, фамилией - быкообразный такой, здоровый мужик отвел меня в соседнюю комнату. Сижу. Передо мной ходит мужчина. Молчу. Не понимаю, что творится. Чувствую только: что-то страшное. Волнуюсь. Нет-нет, да икну.
- Ну вот. Ты почему икаешь?!
- Не знаю. Наверно, от переживаний. Я не понимаю, за что...
- Вот на этом месте вчера другой сидел и тоже говорил: "Ни за что! Ни про что!". А потом оказался шпионом. Я его расстрелял!
И начинаю я снова и снова повторять, что учился, что был на фронте, что я - Сталинский стипендиат...
- И не стыдно тебе было получать Сталинскую стипендию?
- Почему же мне стыдно? Руководство решало кому дать, и коллектив поддержал. Не то, что я там сам... Они меня все-таки лучше знают, чем вы... знаете.
А расстреливали всегда на заре. Когда я уже находился в тюрьме, я по соседству с камерой смертников сидел. Им кляп в рот вставляли и волокли. Они сопротивлялись. Оттуда доносилась такая свирепая возня, что я запомнил ее на всю жизнь. Но это было уже потом. А пока он мне подробно рассказывал, как расстреливал тех, кто был до меня - запугивал.
