В конце четвертого месяца мой череп трясся на плечах, как будто у меня был паралич. Однажды ночью около полуночи заключенный из соседнего ряда сорвал себе крышу. Он разбудил всю камеру. Сначала он проклинал Бога и свою мать. Винты привели его мимо моей камеры.
В моем состоянии его вид чуть не довел меня до безумия. Он был обнажен по пояс и бормотал на странном языке сумасшедшего сквозь пенистую пену. Это было похоже на говорящих на языках святых роликов. Он дрочил свой жесткий свайп обеими руками. Я вцепилась в подушку, как последняя дрянь, чтобы не закричать.
На следующий день я подал заявку на встречу с нацистом. Ничего не произошло. Неделю спустя я сидел на унитазе, уткнув голову в колени. Я услышал, как утренняя очередь двинулась на завтрак. Очередь на мгновение остановилась прямо перед дверью моей камеры.
Я посмотрела в пару странных, почти оранжевых глаз, запавших на старое, покрытое ужасными шрамами лицо. Это был Лерой. Я украл у него Криса много лет назад. Он все еще помнил меня. Он уставился на меня и криво улыбнулся, когда очередь двинулась дальше.
Я попросил своего шурупа проверить его послужной список. Шуруп выдал мне всю информацию. С тысяча девятьсот сорокового года Лероя арестовывали более сотни раз за обычное пьянство. Он также дважды попадал в психиатрические больницы. Мне было сорок два. Мне было двадцать, когда я украла у него Криса. Я попросила винта подергать за ниточки, чтобы отправить его в другую камеру. Я вкратце рассказал ему о краже у Крис и о том, насколько слабым был Лерой по отношению к ней. Винт сказал мне, что не сможет с этим справиться.
Лерой отсидел всего пять суток за пьянство. Лерою пришлось остаться в камере. Мне было интересно, как бы Лерой попытался отомстить. Я должен был быть осторожен по утрам в течение следующих пяти дней. Я должен был держать ноги подальше от двери камеры. Лерой мог нарваться на заточку и попытаться что-нибудь отрубить, когда проходил мимо моей камеры. Я весь день беспокоился о том, что он сделает. Мог ли он каким-то образом раздобыть бензин и поджечь меня?
Той ночью я впервые услышал голос. Свет был погашен. В камере было тихо. Голос, казалось, проникал через крошечную решетку в изголовье койки.
В проходе за решеткой всегда горел свет. Там были трубы для всех водопроводов в камерах. Я опустился на четвереньки и заглянул через крошечные отверстия в решетке. Я никого не мог видеть.
Я вернулся на койку. Голос звучал громче и отчетливее. Он звучал дружелюбно и мило, как женщина, утешающая друга. Я подумал, не паясничают ли зеки на одном из ярусов выше меня друг с другом.
Я услышал свое имя в потоке болтовни. Я вернулся и прислушался у решетки. Свет залил угол. Это был винт. Я развернулся на коленях лицом к нему. Свет был в моих глазах. Он сказал: “Какого черта ты делаешь?”
Я сказал: “Офицер, я слышал голос. Я подумал, что там кто-то работает”.
Он сказал: “Ах ты, бедный ублюдок. Ты не потянешь эту затею. Ты сходишь с ума, Слим’. А теперь прекрати эту чушь, ложись на койку и оставайся там ”.
Свободное копирование
