В канализации - 1

15. В КАНАЛИЗАЦИИ

После того, как я позвонил Свиту и накачался кокаином, у меня появились леденящие душу мысли.

“У меня пять шлюх, точно таких же, какие были у бедняги Престона, когда Свит перешел ему дорогу и уничтожил его. Интересно, придумает ли Свит крест, чтобы украсть у меня моих шлюх? Он знает, где я прячусь. Это было бы так же просто, как снять телефонную трубку. Свит клянется, что любит меня, как своего сына.

“Эти семь лет на этом быстром пути привели меня к одной твердой истине. Для сутенера нет ничего важнее, чем снимать шлюх. Пока я отсиживаюсь, я буду держать в секрете свои головные боли в конюшне, я не дам ему намека на добровольную помощь. Было бы ужасно, если бы он управлял моей конюшней. Я уверен, что рад, что Крис - сучка из низов босса.

“О! Это давление действительно сводит меня с ума. Свит никогда бы не перешел мне дорогу. Я должен перестать доверять единственному другу, который у меня есть. Я значу для Свита больше как его друг, чем любая шлюха.

“Может быть, мне стоит сбежать и открыть магазин в каком-нибудь другом городе. Господи! Почему я должен раскаляться докрасна из-за федеральной жары? Почему это не может быть городская или государственная жара? На этом быстром пути меня поймали и ограбили всего один раз. Дюжину других раз я расплачивался на улице.

“Этот ФБР - сукин гений. Нет, я лучше оставлю свою горячую задницу в городе, прямо здесь, в этом грязном свинарнике.

“Коротышка - шлюха. Может быть, ее новый сутенер или какой-нибудь трюк заставит ее сдохнуть. Тогда я мог бы войти в офис ФБР и подставить свою черную задницу для поцелуев. У них не было бы дела без коротышки в качестве свидетеля.”

“Коротышка брал Офелию с собой во все эти поездки за пределы штата. Я давал коротышке инструкции и деньги на расходы. Я никогда не говорил Офелии пересекать границу штата. Коротышка трахал Офелию. На самом деле это была сучка коротышки ”.

“Хорошо, что я отсиживался в этом крысином гнезде. ФБР никогда не стало бы искать хорошего сутенера в канализации”.

Был декабрь тысяча девятьсот сорок пятого. Война закончилась. Мир зализывал свои кровавые раны. Наркотики и сутенерские игры ожесточили мое детское личико. Мои волосы поредели. Мне исполнилось двадцать восемь, но я выглядел на сорок.

В течение семи лет я посвятил себя ознакомлению с книгой этого сутенера. Я трудился с усердием брата-католика, мучительно добивающегося священства. Я думал и действовал как черный Бог.

Теперь я был заперт в своей темной однокомнатной кухоньке. Это было в очень старом двухэтажном здании. Я был на втором этаже в задней части дома номер десять. По ночам из переулка по коридору с визгом пробегали крысы. Они забрались под заднюю дверь, которая криво висела на петлях.

У меня было смутное тревожное сомнение в моем черепе. Возможно ли, что я даже не был жалкой имитацией Бога? Может быть, я был просто черным сутенером-сосунком на пути к третьему месту в тюрьме.

Крис был единственным из конюшни, кто навещал меня. Мы вместе употребляли кокаин. Я не хотел, чтобы она знала, как я волнуюсь. У Бога не могло быть болей в черепе.

Я не мог позволить другим увидеть меня в убогой обстановке. В конце концов, как Бог мог жить как квадратный болван? Крис знал все причины, почему. Пердеж ее Бога все еще благоухал розами. Мы с Крисом разработали отлаженную систему. Даже лучший сутенер должен поддерживать некоторый личный контакт со своими шлюхами.

Система была простой и какое-то время эффективной. Мы с Крисом выходили в холл к телефону на стене. Она могла позвонить в конюшню из их дома. Это всегда было в три или четыре часа ночи.

Одна из девушек снимала трубку. Крис притворялся оператором междугородной связи. То, что у Криса был талант к мимикрии, было редкой удачей. У них это не получалось. От меня одному из них всегда звонил человек, которому можно доверять. Мы с Крисом обманули их, звонки поступали из Нью-Йорка, Бостона и Филадельфии.

Я выходил на линию и разговаривал со всеми четырьмя из них. Во всех четырех спальнях были удлинители. Я мог обманывать и ужесточать свою игру со всеми ними одновременно.