6 Июня. Ночью мы проехали через Голодную Степь. Пустыня прорезана арыками (оросительными каналами). На этой, судьбой обиженной земле, Великий Князь Николай Константинович, который много лет уже живет в Туркестане, производит грандиозные оросительные работы, которые, по его проекту, должны превратить Голодную Степь в плодотворные нивы. Конечно, замысел по идее блестящий, но откуда взять для этого требуемое количество воды?
На утро ранехонько, с восходом солнца, мы подошли к строящемуся мосту через реку Сыр-Дарью. Проснувшись, я, к ужасу моему, увидала, что проезжаю без мужа этот мост: он, оказывается, прошел его пешком для осмотра работ. Я была уже готова на ходу выскочить из вагона, в котором царило сонное царство. Принялась будить мою горничную Мину, которая крепко спала, свернувшись калачиком, и задавала храповицкого; она только сладко зевнула и опять погрузилась в дремоту. Мария Михайловна Титова, моя компаньонка, также спала крепким сном и не желала просыпаться.
Тихо ползем; мост под тяжелым поездом поскрипывает. Ух, как страшно! Хотя я и не робкого десятка, а мурашки пробегали-таки по моей спине. Движение по этому неоконченному мосту безусловно опасно; он держится пока исключительно милостью судеб.
Чем ближе к Ташкенту, тем оживленнее становятся равнины. Кругом рисовые поля, хлопковые плантации. Скоро будем на месте.
Подъезжая к Ташкенту, мы увидели большую массу народа, двигающуюся вдоль полотна железной дороги; жители толпами устремились навстречу нам. Ровно в 10 часов утра, согласно расписанию, поезд наш подошел к Ташкентскому вокзалу, богато декорированному растениями и цветами. Народ толпится на площади перед вокзалом; масса восточных людей: сарты в пестрых халатах, туркмены в коротких бешметах, туземные евреи в черных шапочках, кого-кого только тут нет! Весь двор полон экипажами. Все, находящиеся в Ташкенте, генералы и офицеры собрались в полной парадной форме. Полицеймейстер первым делом доложил мужу, что в Андижане опять неспокойно. Тревожная весть эта испортила все наше хорошее настроение.
Приезда моего здесь не ждали, и я инкогнито добралась до нашей коляски, заложенной чудной парой гнедых рысаков; на козлах сидел красавец урядник, Оренбургский казак. Я велела ехать шагом пока муж обходил войска. Окончив обход, муж сел в коляску, и мы быстро понеслись по широким Ташкентским улицам, сопровождаемые огромным конвоем; впереди несутся чапары (конные туземные городовые) в длинных коломянковых халатах и мерлушковых папахах, на грациозных местных лошадках; по бокам и позади нашего экипажа скачут туземцы в парадных халатах, на породистых скакунах. "Едем чинаровыми аллеями; дома тонут в зелени садов, растительность богатейшая. В продолжении всего пути, от вокзала до нашего дома, двигаются по улицам сплошной массой принаряженные обыватели и туземцы. Во всем городе царит необыкновенное оживление. Ташкент сделал огромные приготовления для встречи мужа, все разукрашено флагами, вензелями, гирляндами, цветами. Толпа любопытных стоит на тротуарах; все время приходится раскланиваться направо и налево.
Мы подъехали к Спасо-Преображенскому собору, где был отслужен молебен несколькими священниками и дьяконами. Хор громко провозгласил долголетие мужу, после чего протоиерей, отец Богородецкий, сказал приветственную речь; упомянул он в ней, между прочим, о том, что муж мой по служебной должности своей находится теперь уже на третьей азиатской окраине.
Направились мы из собора пешком к нашему дому или "дворцу", как его здесь называют. Я ждала на крыльце, пока муж здоровался с почетным караулом, и делал смотр стрелковому батальону и сотне Оренбургских казаков-удальцов.
Через час после нашего прибытия, пока я отдыхала с дороги, Великий Князь Николай Константинович навестил мужа и просил его передать мне букет из роз, сорванный им самим в его саду; букет обвязан лентой песочного цвета--эмблема песков Голодной Степи, приветствующей меня. Великий Князь проводит большую часть года в Голодной Степи, занимаясь ее орошением. На прорытие арыков Его Высочество потратил в продолжение семнадцати лет более миллиона.
Свободное копирование
