Уханьский дневник - 41

29 февраля 2020 года

Молчание коллектива - это всегда самое страшное.

Сегодня это снова стало ясно. Вот как в последнее время меняется погода: ясно, потом пасмурно, ясно, потом пасмурно; это похоже на мой Уханский дневник — сначала это разрешают, потом пресекают, потом разрешают, потом снова пресекают. Я так долго сидел взаперти дома, что мне интересно, как я адаптируюсь, когда нам снова разрешат выходить на улицу. Мне даже интересно, захочу ли я снова выйти на улицу. Сегодня мой сосед Тан Сяохэ прислал мне серию недавних фотографий Восточного озера; они выглядят так, как будто были сделаны дроном. Озеро пустое и тихое, красные и белые сливы вдоль озера в полном расцвете; это поистине неописуемо великолепно. Я отправила фотографию другой коллеге, и она сказала, что, глядя на фотографию, она почувствовала, что вот-вот заплачет. Боже мой, “как я оплакиваю исчезновение весны. Алые цветы абрикоса. Красные бегонии. Я смотрю на нежные ветви и молча проклинаю господа на небесах”.[1] Эти стихотворные строки действительно соответствуют моему настроению прямо сейчас.

У меня очень сильное ощущение, что большинство людей в Ухане в эти дни чувствуют себя немного подавленными. Даже мои самые энергичные и общительные коллеги все замолчали. Почти никто из моей семьи больше не отправляет сообщения в нашу чат-группу. Неужели все просто сидят дома и запоем смотрят телешоу? Я, конечно, надеюсь, что это так. Оставаться в карантине и бездействовать так долго - настоящее испытание воли. Все в городе Ухань живут с этим странным, невыразимым стрессом; я боюсь, что люди за пределами города не имеют возможности по-настоящему понять, через что мы проходим. Нет достаточно сильных слов, чтобы передать жертвы, на которые пришлось пойти жителям Ухани во время этой вспышки. Мы будем продолжать держаться; мы будем продолжать прислушиваться к правительству и следовать инструкциям, которые они нам дают. Сегодня уже 38-й день карантина.

За исключением Уханя, коронавирус в настоящее время находится под контролем, за пределами Хубэя зарегистрировано ноль новых случаев. Ситуация в Ухане также выглядит лучше. Мой друг-врач сказал мне, что почти 40 000 человек попадают в категорию людей, имевших тесный контакт с подтвержденными пациентами; он поинтересовался, были ли все новые предполагаемые случаи из этой же группы людей. Если это так, то эти новые подтвержденные случаи также в основном относятся к группе подозреваемых пациентов. Если предположить, что это правда, то у нас действительно есть гораздо более четкая картина вспышки и ее характера. Нам просто нужно провести скрининг этих 40 000 пациентов, чтобы подтвердить это. С этой точки зрения, вспышку в Ухане можно считать контролируемой. Однако мой друг-врач по-прежнему остерегается излишнего оптимизма; он считает, что опубликованная правительственная статистика должна быть немного более подробной, прежде чем он будет готов делать какие-либо выводы. Но я уже начинаю чувствовать себя более оптимистично. Хотя все еще есть несколько человек из этих четырех категорий, которые провалились через сеть и остаются среди общего населения в девять миллионов жителей, я уверен, что с нашими нынешними возможностями и методами проверки мы сможем быстро определить местонахождение каждого.

Сегодня один из моих друзей прислал мне видео из провинции Шаньдун; на нем люди из Цзыбо приветствовали команду Blue Sky Aid домой после возвращения из поездки с гуманитарной помощью в Ухань. Все были в слезах, когда увидели, что группа благополучно возвращается домой. После просмотра видео я тоже был в слезах. Трудно представить, как бы все выглядело в Ухане, если бы у нас не было поддержки от всех этих групп помощи, которые приехали со всего Китая. Так много людей плакали, потому что все они понимали, с какими опасностями сопряжен приезд в Ухань, чтобы предложить помощь; возвращение домой целым и невредимым - это действительно благословение. Я слышал, что в Ухане, помимо высокого уровня заражения среди медицинских работников, сильно пострадала и полиция. Я был несколько удивлен, узнав об этом, поэтому поискал в Интернете, и действительно, почти 400 полицейских в провинции Хубэй были заражены новым коронавирусом. Я никогда не думал, что их так много.

Я решил написать своему другу-полицейскому, чтобы узнать, какова ситуация с ним и его коллегами-офицерами. Он ответил, сказав, что он и его коллеги постоянно были на переднем крае этой вспышки. Он лично не взял ни одного выходного с тех пор, как началась вспышка. Им нужно было убедиться, что все основные транспортные сети в городе по-прежнему функционируют для доставки, и чтобы медицинский персонал по-прежнему мог добираться туда, где ему нужно быть, но в то же время они также должны были контролировать пешеходы и частные автомобили, которых не должно быть на улицах; каким-то образом им нужно было уметь различать эти две группы. Многие полицейские помогали отвозить пациентов в больницы и обратно; просто не хватало скорой помощи и медицинских работников, чтобы перевезти всех этих пациентов. Более того, на всех дорогах, ведущих в город и из него, 24 часа в сутки должны дежурить офицеры, чтобы обеспечить проезд медицинских работников, одновременно следя за тем, чтобы другое движение было запрещено. Помимо этого, присутствие полиции также необходимо в каждой больнице, карантинном пункте и различных местах общественного обслуживания, чтобы поддерживать порядок, регулировать дорожное движение и помогать разрешать конфликты между врачами и непослушными пациентами. Поскольку полиция так часто контактирует с пациентами, их риск заражения также довольно высок. Поэтому совсем не странно слышать, что так много полицейских были инфицированы. Мой друг подбодрил меня: “Пожалуйста, напиши о том, через что проходит полиция; мы действительно работали без остановки!”

У жителей Ухани есть популярная поговорка: “Когда ты занят, ты работаешь до смерти; когда ты бездельничаешь, ты утомляешь себя до смерти!” Но теперь, кажется, ясно: когда вы бездельничаете, вас одолевает психологический стресс; когда вы заняты, вас одолевает физический стресс. Нам всем нужно стиснуть зубы и пройти через это вместе.

В течение последних нескольких дней журналисты расследовали, почему в реагировании на первоначальную вспышку наблюдалось почти 20-дневное отставание. Они преследовали эту историю с большим упорством, и чем глубже они копают, тем яснее становится картина. Трудно не восхищаться тем, что они делают. Возможно, многие замечательные журналисты покинули поле деятельности, но все еще есть несколько замечательных репортеров, выполняющих хорошую работу. Один репортер опубликовал график, который ясно показывает, что по какой-то причине Уханьская муниципальная комиссия здравоохранения ждала несколько дней, прежде чем сделать отчет.

Один репортер-расследователь взял интервью у специалиста, который утверждал, что он не знал, что происходило. У него даже возникли подозрения относительно того, были ли какие-либо врачи, которые действительно были инфицированы, поэтому он позвонил, чтобы спросить, но все это отрицали. Я решил посоветоваться с одним из моих друзей-врачей, поэтому спросил его: “Я слышал, что были какие-то специалисты, которые звонили в больницу, чтобы спросить о вирусе на ранней стадии?” Мой друг ответил: “Они никак не могли позвонить нам в больницу”. Поэтому я продолжил: “Но разве они не могли позвонить и поговорить с одним из администраторов больницы?” Мой друг сказал, что не уверен. Затем я позвонила другому знакомому врачу, чтобы узнать ее точку зрения на это. Она была предельно прямолинейна в своих ответах: “Они все приехали сюда, в больницу; как это возможно, что они не знали?” Но, по словам специалистов, это большая больница, и у них не было возможности проверить все. Официальные лица просто сказали, что они следовали совету специалистов. Я рассказала своему другу-врачу, что сказали эти официальные лица и специалисты, и она ответила: “На самом деле, все врачи знали, что происходит передача инфекции от человека к человеку продолжайте бороться с этим вирусом; мы все сообщили об этом. Но никто не проинформировал общественность, по крайней мере, до тех пор, пока Чжун Наньшань не прибыл в Ухань и не сделал публичное заявление по этому поводу ”. Другой мой знакомый врач сказал мне: “Молчание коллектива всегда самое страшное”. Но тогда кто на самом деле входит в этот “коллектив”? Я не задавал ему этого вопроса; я не хотел усложнять ситуацию; в конце концов, я не репортер. Но кто-то в Сети прекрасно подвел итог, сказав: “Конкурс "Игра в вину" официально начался!”

Позвольте мне поделиться несколькими цитатами из интервью с доктором Пэн Чжиюном, директором больницы Чжуннань Уханьского университета:

Этот вирус действительно распространился чрезвычайно быстро. 10 января наши 16 коек в отделении интенсивной терапии были уже заняты. Когда я увидел, насколько все серьезно, я немедленно пошел к администраторам больницы и сказал, что мы должны сообщить о происходящем. Они также сочли ситуацию серьезной и направили отчет в Уханьскую муниципальную комиссию здравоохранения. 12 января Уханьская муниципальная комиссия здравоохранения направила группу специалистов из трех человек в больницу Чжуннань для расследования. Основываясь на своих клинических наблюдениях, специалисты посчитали, что вирус чем-то напоминает атипичную пневмонию; однако они настаивали на соблюдении стандартных диагностических протоколов. В течение следующих нескольких дней администрация нашей больницы несколько раз обращалась в Комиссию здравоохранения, и я знаю, что другие больницы поступали так же.

Незадолго до этого Национальная комиссия здравоохранения уже направила группу специалистов в больницу Цзиньиньтань для расследования. Они разработали набор стандартов диагностики, таких как посещение рынка морепродуктов Хуанань, лихорадка и положительный результат теста на наличие вируса; только при соблюдении всех трех этих критериев можно было подтвердить положительный результат у пациента. Они были особенно строги в отношении этого третьего критерия, даже когда на самом деле тестировалось очень мало людей.

Основываясь на моих прошлых знаниях и клинических наблюдениях за лечением пациентов, я пришел к выводу, что это заболевание является сильным заразным вирусом, который должен требовать принятия мер защиты самого высокого уровня. Вирусы не подчиняются воле человека; мы должны уважать дух науки и двигаться вперед, основываясь на том, что говорят нам научные данные. Отвечая на мои запросы, отделение интенсивной терапии больницы Чжуннань приняло строгие карантинные меры, и в нашем отделении было только два медицинских работника, инфицированных новым коронавирусом. По состоянию на 28 января, во всей больнице было инфицировано всего 40 медицинских работников, что намного меньше, чем в других больницах.

Из предыдущих трех абзацев вы можете видеть, что ситуация была довольно тяжелой до 10 января. В конце концов, врачам нужно было индивидуально принимать меры, чтобы защитить себя. И даже в больнице Чжуннань, где на раннем этапе были предприняты агрессивные защитные действия, у них все еще было 40 инфицированных медицинских работников, что является очень низким уровнем заражения по сравнению с другими больницами. Если вдуматься, кнут коллективного молчания обрушился на всех нас. Это то, над чем всем больницам нужно будет задуматься, как только эпидемия пройдет.

Во второй половине дня я долго разговаривала с другом о том, как коронавирус влияет на детей. Этот вирус разлучил так много семей; но в некотором смысле дети пострадали даже сильнее, чем пожилые люди. Сколько детей остались сиротами в ходе этой вспышки? Я не уверен, что кто-нибудь еще даже подсчитал эту цифру. Только среди умерших врачей, о которых мы знаем, уже есть четверо: двое младенцев и двое нерожденных детей, чьи отцы уже умерли. Мой друг сказал мне, что есть целая группа из примерно двух десятков детей, которые потеряли обоих родителей из-за коронавируса; затем есть много других, у которых обоих родителей отправили на больничный карантин или они потеряли одного из своих родителей. Правительство уже приняло меры для того, чтобы об этих детях заботились вместе в групповом доме престарелых. Все они несовершеннолетние; некоторым из малышей всего четыре или пять лет. По словам моего друга, многие из них приходят в ужас при виде людей в биокостюмах и масках для лица. В этом нежном возрасте они, вероятно, даже не знают, как выразить свое они боятся и делятся своими чувствами с кем угодно. Конечно, об их основных потребностях сейчас заботятся, но как насчет психологических шрамов внутри них? Это особенно важно в случае с этими недавно осиротевшими детьми. Те большие, крепкие деревья, которые когда-то укрывали их от ветра и дождя, теперь повалены, и им не на кого больше положиться; многие из них никогда больше не узнают безусловной родительской любви. Интересно, есть ли там кто-нибудь, кто может помочь им пережить эту боль? Как всегда говорит мой друг, чем раньше они получат психологическое вмешательство, тем лучше.

Я продолжаю слышать эти записи в Интернете, где где-то плачет и кричит ребенок: “Мамочка, не оставляй меня! Я так сильно люблю тебя, мамочка ....” Как мать, каждый раз, когда я слышу такой голос, я не могу не чувствовать, как холодная дрожь пробегает по всему моему телу.