Я говорила уже, что в Пензе мать моя жила очень гостеприимно, что между военною молодежью у ней было много хороших знакомых и в числе их находился один свитский капитан С. весьма ученый. Он был очень предан моей матери и наравне с другими часто посещал нас, и когда оставил Пензу, изредка переписывался с ней. Он, по несчастью, приехал в Москву с Кавказа, где лечился от ран, полученных в последнюю войну. Так как он был человек не богатый и больной, то мать по своей доброте и предложила ему остановиться у нас в двух, совершенно отдельных, ненужных вам комнатах, не имевших даже сообщение с нашею квартирой. Это было в то время, как мы познакомились с К. Храбрый полковник был мне чрезвычайно противен: я говорила с ним только из приличия, не могла равнодушно слышать, как он заносчиво спорил и видеть без отвращение как он нюхал табак и лил водку, до которой был большой охотник. Имела жестокосердие радоваться, когда он по нездоровью или чему-нибудь другому не выходил из своих комнат. Иногда однако он приходил, когда у нас бывал К., всегда вызывал его на спор и раз до того разгорячился, доказывая негодность гвардии (а К был полковник гвардии) и превосходство армии, что наговорил ему много дерзкого. Я трепетала и опасалась пагубного исхода. К. сумел сдержаться, но очевидно был оскорблен и после этого несчастного вечера перестал к нам ездить. Я возненавидела полковника. Вскоре после этот сумасшедший написал матери письмо, в котором в самых страстных выражениях признавался в любви ко мне. Мы были поражены. Мать отвечала учтиво, но холодно и положительно. Он не угомонился, прислал еще несколько посланий в этом роде. Я решительно не хотела его видеть, и он съехал от нас написав ко мне исступленное, прощальное письмо. Сделалось ясно от чего он так придирался к К. Это была ревность. Понятно также, что тот не хотел встречаться с таким безумным и вероятно возымел об нас невыгодное мнение за то, что мы могли быть в дружеских отношениях с таким человеком. Он слишком еще мало знал нас и не мог объяснить себе, что эти отношение существовали единственно только из сострадание к грустному положению раненого воина и по необыкновенному мягкосердечию моей матери.
Каждое утро я вставала с полною надеждой, что К. приедет, и каждый вечер ложилась с тягостным чувством обманутого ожидание. Мать моя разделяла мое огорчение. Она чрезвычайно полюбила К. и не скрывала, что была бы счастлива если б он вделался ее зятем. Мне хотелось во, что бы то ни стало хотя еще раз увидать его. Упросили мать мою сделать большой вечер и в числе всех наших знакомых пригласить и его, что не могло показаться заискиванием с нашей стороны. Много было приготовлений к этому вечеру, я старалась, чтоб обстановка была как можно лучше и особенно занялась своим туалетом. Гостей собралось много: я находилась в каком-то лихорадочном состоянии, старалась со всеми быть очень любезною, но с волнением поглядывала на дверь. Он приехал очень поздно, был совсем другим чем в последний раз как я его видела, сказал мне несколько слов, сыграл партию в вист и исчез. Этот вечер, на который я возлагала все мои надежды, доказал только, что между нами все кончено. Если б я не так сильно чувствовала, то была бы смелее, спросила бы его просто отчего он у нас так давно не был? отчего он переменился? Выпытала бы у него правду, все бы объяснилось и не было бы такого тяжелого недоумение, столько горя и столько слез. Надеялась, что он приедет по крайней мере проститься пред отъездом в Петербург, но вскоре узнала, что он уже уехал!.. Мы были глубоко оскорблены! Как мог добрый, сердечный К., сблизившись так искренно, вдруг перемениться и даже не приехать проститься хотя бы ради приличие! Мать полагала, что кто-нибудь постарался удалить его от нас посредством какой-нибудь гадкой сплетни. Я думала, что он женится. Он был полковник гвардии, хорошо шел по службе, имел прекрасную репутацию, литературную известность, увлекательно любезен: все данные, чтобы нравиться и сделать хорошую партию. Притом же в Москве женихи всегда были редки, и ловить их московские девицы и матушки имели большое искусство.
В последствии я узнала, что причиной всему был несчастный полковник С. К. чувствовал ко мне влечение, готовое обратиться в более нежное чувство, но его озадачили отношение к нам С., его пребывание в нашем доме, его дерзость очевидно происходившая из ревности; он подумал, что мать моя поощряет его искательство когда приютила его под свой кров, и счел благоразумным удалиться и не давать хода своему чувству.
Свободное копирование
