Оканчивался сеанс, и мы уславливались с Иваном Петровичем о дне и часе следующей встречи у меня в студии. Когда наступал этот день, в установленный час — минута в минуту — раздавался звонок. Меня всякий раз поражало то, насколько аккуратен старый ученый, один из тех, кому молва приписывает обязательную рассеянность и забывчивость.
«Как ухитряется он быть столь точным в огромном Нью-Йорке, где опозданием грозит любая задержка с транспортом?» — думал я про себя. Однажды прямо спросил об этом Павлова.
— Секрет прост,— объяснил он.— Я выхожу из гостиницы заранее и бываю у вашего дома за десять — пятнадцать минут до назначенного времени. В эти сбереженные минуты я с удовольствием прогуливаюсь по тротуару, а когда наступает время, звоню к вам. (Впрочем, так поступаю и я с тех пор, как познакомился с Иваном Петровичем Павловым.)
Правда, однажды с павловской точностью произошел курьез. Накануне, будучи у нас, Иван Петрович выглядел устало. Маргарита Ивановна спросила, не тяжело ли ему добираться сюда.
— Я с удовольствием приезжаю к вам, — ответил Павлов.— Вот только автомобиль... Знаете, не люблю я это механическое чудовище. Мне у нас дома, в Ленинграде, предлагали автомобиль. Я отказался. А здесь его терплю. Ах, если бы мне дали лошадку, — произнес он мечтательно.
— Завтра вы приедете к нам на лошади, — очень уверенно сказала Маргарита Ивановна.
Павлов, потирая руки, улыбался:
— Любопытно, любопытно...
Вечером Маргарита Ивановна отправилась в Центральный парк и договорилась с извозчиком, обычно катающим отдыхающую публику.
— Мистер, завтра будьте в половине десятого у клуба химиков. Там вы увидите старого джентльмена, его будет сопровождать человек средних лет — его сын. Вы их привезете на Вашингтон-сквер. Вот вам три доллара. Вы приедете? Это очень важная просьба.
— Что вы, миссис. Не извольте сомневаться.
Утро следующего дня. Часы бьют десять. Павлова нет. Мы волнуемся. Строим всяческие предположения. Выглядываем в окно — не покажется ли лошадка с тремя седоками. Ничего похожего нет. И вот в половине одиннадцатого к нам буквально врывается разъяренный Павлов.
— Что вы меня дурачите? Я в жизни своей не опаздывал. Теперь день у меня разбит. Простите, и позировать сегодня я не могу-с!
Одним словом, форменный скандал. Маргарита Ивановна бросилась в парк узнать, что случилось с тем извозчиком.
— Сударь, почему вы меня обманули? — строго спросила она возницу.
— Что вы, что вы, миссис! Я ничего не забыл. Утром я попробовал отправиться по указанному вами адресу, но лошадь, сколько я ее не бил, не пошла. Двадцать лет она ходит только вокруг парка...
При встрече все еще до крайности смущенная Маргарита Ивановна стала пересказывать ученому то, что сообщил ей извозчик. А Павлов вдруг просиял и, вскочив с места, восторженно проговорил, обращаясь к нам, как к свидетелям:
— Вот видите, моя теория подтверждается!
Конечно же, речь шла о знаменитых павловских условных рефлексах.
Свободное копирование
