Когда наступило жаркое нью-йоркское лето 1924 года (выставка на Ленсингтон-стрит к этому времени закрылась, я успел сделать несколько портретов американских ученых), Иван Иванович Народный порекомендовал нам с Маргаритой Ивановной отправиться в Плимут и снять там дачу. Дачные коттеджи стояли на берегу Плимутского залива. Невинные заплывы вдоль мирного пляжа нашли отражение в здешней газете, которая писала, что Коненковы плавали, а за ними гонялись акулы. Шутка это была, что ли? Шутка по-американски.
Мы устроились в домовладении трудолюбивых сестер Кеннеди. Старшей, Лейн, было около семидесяти, младшей, Мэри,— за шестьдесят, но они неустанно хлопотали по дому, вели садово-огородное хозяйство, в общем, трудились, не зная отдыха. Как-то в воскресенье, когда на глазах у нас проследовали к храму божьему принаряженные прихожане-соседи, я спросил сестер:
— Что же вы не пошли в церковь?
Старшая сестра с особым достоинством ответила мне:
— Наш бог — труд.
Да, но этот бог явно не был их главным богом. На банковском счету скромных экономных сестер Кеннеди было 200 тысяч долларов. Мне, скульптору, не имевшему недостатка в заказах и трудившемуся буквально не покладая рук, эта сумма представлялась непостижимо огромной.
Я не раз видел, как, расплачиваясь за какую-нибудь покупку, американцы-покупатели целовали доллар, с которым им так не хотелось расставаться. Из всех книг в Америке больше всего ценится одна — чековая! В центре всего — боготворимый доллар. Человек в Америке просто не может избавиться от власти доллара. Власть «золотого тельца» — как проклятье.
И трудно противостоять всесильной власти доллара. Отказаться от денег, уйти от долларовой зависимости в науку ли, в пустыню в этой стране практически невозможно. Трагична там судьба нищих. Чтобы жить в Америке, надо иметь капитал.
А миллионера снаружи не всегда и распознаешь. Был со мной такой курьезный случай. Я лепил знаменитого на всю Америку доктора-психиатра Адольфа Майера. Несколько напряженных сеансов, и портрет готов. Смотреть бюст Майера приехал весь ученый мир Балтимора. Один за другим в студию заходили представительные, респектабельные американцы — друзья, коллеги, ученики Майера. И вот еще посетитель — пожилая женщина, одетая в какое-то рванье. Пригляделась к отлитому в гипсе бюсту, властно спросила:
— Сколько стоит?
— Пять тысяч долларов,— назвал я цену бронзовой отливки.
— Делайте.
Повернулась и ушла. Обескураженный, сбитый с толку этим «явлением», я не знал, как быть. Может, это одна из тяжелобольных пациенток доктора Майера? Нарисовал Майеру портрет неизвестной, спросил, кредитоспособна ли она. Выяснилось, что это — миллионерша, владелица нескольких североамериканских железных дорог. Оказывается, благоволит к доктору Майеру,— он успешно лечил ее и ее близких родственников. А одежда, внешность — это ровно ничего не значит, когда ваша чековая книжка в порядке.
Свободное копирование
