* * *
Узнав от кого-то из общих знакомых о моем мимолетном флирте с очаровательным проректором Ереванского пединститута, Д.Е. написал мне 6 мая 1973 г. шутливое письмо: «Ирена, мне все известно. Я знаю об этом черномазом ереванском проректоре, который соблазнял Вас в Ереване и добился своего. Только кровь спасет мою честь и избавит Вас от вечного позора…». Д.Е. нравилось прикидываться ревнивцем.
В Ереване я познакомилась с удивительным человеком – Тамарой Юрьевной Хмельницкой. Потеряв мужа на фронте, пережив блокаду, она смотрела на жизнь широко открытыми, прекрасными, любящими глазами. Она обладала внутренней музыкальностью, поразительным чувством слова, которое будто пробовала на вкус, создавала свои неповторимые речевые формулы, прозрачные и емкие одновременно, любила молодежь, которая отвечала ей любовью и тянулась к ней. Тамара Юрьевна постоянно кого-то спасала и кому-то помогала, хотя я никогда не видела столь беспомощного существа в быту. Бесконечно добрая, она как будто жила для других, чтобы давать им радость, недоданную жизнью. Т.Ю. была так духовна, что казалось, она не ходит, а парит над этой бренной, грязной землей, не соприкасаясь с тем, что недостойно человека. Таким же «парящим» был ее невообразимый почерк. В ее восхитительных письмах одна мысль обгоняла другую, поэтому слова наползали друг на друга и устремлялись сверху вниз, с той высоты, которая была доступна только ей. Почерк Т.Ю. состоял из диковинных закорючек и округлостей. Она максимально использовала пространство листа, почти не оставляя пробелов между словами и строчками.
Я бывала у Т.Ю., когда она жила в коммуналке, где ее донимал беспробудный пьяница, и, по-моему, побаивалась соседей, очевидно, не расположенных к ней; и в квартире на улице Ленина, которую Т.Ю. дали в 1980 году. Она всегда приглашала меня к завтраку, напоминавшему Лукуллов пир. Казалось, Т.Ю. скупила в округе все, чтобы побаловать меня. Количество, как бытовое измерение, не существовало для нее, и тем, что она закупала для меня одной, можно было накормить роту голодных солдат. Из всех, кого я знала, только Т.Ю. удалось здесь, на земле, стать «жителем Эмпиреев», и только о ней можно было без натяжки сказать, что она «из племени духов». Чтобы открыть банку консервов, Т.Ю. приглашала слесаря и платила ему 5 рублей – деньги по тем временам неслыханные. Разговоры с ней тоже походили на «воспарение», хотя касались реальной жизни. Т.Ю была исключительно артистична. Однажды она дала мне прочитать свой опус о религии. Т.Ю. оказалась насмешливой атеисткой, что, в моем представлении, совсем не вязалось с ней. Но это было единственным противоречием, замеченным мною в ее характере, цельном в своей разбросанности и метаниях.
Свободное копирование
