На другой день часов в девять утра, выслушав многократные наставления майора, что говорить и отвечать командующему войсками, я выехал из Кутиш с 25 конными солдатами, неумело взбиравшимися на лошадей, со своими неуклюжими ружьищами за спиной, не могшими никак вдеть в стремена своих ног, обутых в сапожища, созданные не для кавалеристов.
Отдохнув часа два в ауле Оглы у стоявших там рот 3-го батальона, с завистью слушавших мои рассказы о деле, я в сумерки доехал до Дженгутая и ночевал там у Ивана Давыдовича Лазарева. Он, между прочим, рассказал мне, что от лазутчиков уже имел сведения о сборе партии Мусы-Дебира и потому рано утром 24-го числа выехал со своей конницей в Оглы, около которого ожидал прорыв, но сведение о нападении получил только часов около одиннадцати, и хотя проскакал верст двадцать до высот почти в галоп, но опоздал и, поднявшись на гору, увидел уже хвост уходившей партии, догнать которую на сильно измученных лошадях не было возможности, тогда он вернулся на ночь в Оглы, и недавно только сам приехал оттуда домой, послав уже, впрочем, донесение командующему войсками о нашем успешном деле по рассказам чоглинских жителей.
Я был не совсем доволен таким известием, ибо мое появление будет уже не сюрпризом...
26-го числа часов в одиннадцать я подъехал со своим необычным конвоем, обращавшим на себя внимание всех встречных, к дому командующего войсками. Не успел я спешиться и построить людей в некоторый порядок, как на крыльце показался князь Григорий Дмитриевич Орбельяни с несколькими лицами, в том числе и с нашим полковым командиром, смотревшим, по обыкновению, серьезно, что называется сентябрем.
-- Здорово, братцы-дагестанцы!
-- Здравия желаем, ваше-ство!
-- Ну, спасибо вам, молодцы: хорошо побили татар.
-- Ради стараться, ваше-ство!
Я подошел и подал пакет, а унтер-офицеры внесли значки.
-- Ну, расскажите нам, как было дело, обратился ко мне князь.
На секунду я, признаться, оторопел. Врать согласно рапорту, думаю, или говорить правду?..
Я начал лавировать, понемножку скрашивать, но и не говорить о маневрах, смыкании, размыкании и т. п. Выходило довольно гладко и более или менее картинно.
-- Славно, славно! Очень рад, что проучили этих негодяев. Теперь не скоро сунутся в другой раз. Молодцы ваши люди, Павел Николаевич, -- обратился князь уже к полковнику Броневскому. -- Пожалуйста, представьте их к наградам, я буду ходатайствовать.
Передав нераспечатанный конверт исправлявшему должность начальника штаба Федору Федоровичу Радецкому (ныне знаменитому шипкинскому герою), Григорий Дмитриевич просил его прочитать громко.
Все смолкло. Началось чтение. Я стоял, как на иголках, бросая взгляды по сторонам. Князь по временам только вставлял: "Ого, целая битва! Ай да Б., молодец!". А у читавшего и многих слушателей улыбки сменялись улыбками...
Наконец, чтение кончилось, к величайшему моему удовольствию. Князь поблагодарил меня за приятное известие и пригласил остаться к обеду. Я подошел к полковому командиру и подал ему другой пакет, в котором был дубликат реляции. Он вышел со мной к людям, в свою очередь, поздоровался с ними, сказал спасибо и приказал им отправляться отдыхать на полковой двор, а меня расспросил о разных батальонных делах и затем заметил: "Мне не нравится, однако, что солдат посадили на лошадей -- это непорядок: пехота не драгуны, передайте майору Б.".
За весьма многолюдным обедом князь обратился ко мне со стаканом вина и произнес: "Пью за здоровье молодецкого 1-го батальона Дагестанского полка", на что я ответил несколькими словами благодарности за честь и от имени батальона выпил за здоровье командующего войсками, что было подхвачено, конечно, всеми присутствующими с большим оживлением, а П. Н. Броневский кинул в мою сторону одобрительный взгляд. Ну, думаю себе, это главное, а то если он останется недоволен, поминай как звали, сладкие мечтания о награде...
Разыграв в течение двух-трех дней героя, по десяти раз повторяя рассказ о деле перед высшими и равными, перед мужским и дамским знакомым населением столицы, насладившись баней, хорошими обедами, преферансом и прочим, я отправился обратно уже с пешим конвоем: лошадей у нас взяли с тем, что они будут проданы и деньги, по усмотрению полкового командира, будут розданы в роты.
Свободное копирование
