Разделавшись с мастерской и квартирой, я вернулся в Москву, где встретился с В.Э.Мусатовым и виделся со всеми художниками-москвичами, готовившимися к выставке. Один из них, С.В.Иванов, жил в то время не в Москве, а на построенной им даче, в нескольких верстах от платформы Яхрома по Савеловской дороге. Он так увлек меня рассказом о своем там житье-бытье, о мастерской, замечательном возке на санях, в котором он пишет в двадцатиградусные морозы, что я не мог отказаться от его настойчивого приглашения поехать вместе с ним, и мы поехали.
Он выбрал действительно изумительное место для дачи и мастерской при ней - на правом, нагорном берегу реки Яхромы среди леса и снежных сугробов. От него открывался такой снежный простор и такие дали, что я дал себе слово непременно еще приехать сюда. Было в этой великолепной панораме что-то северное, нечто, напоминавшее мне дорогу в Сийский монастырь, где я был за год перед тем: была какая-то мощь и монументальность в исполинских елях, занесенных снегом, в пересекающихся линиях оврагов и лесных далей.
Времени у меня не было, я уехал только на один день, но все же успел написать два этюда. На счастье, выглянуло солнце, и я впервые познал красоту бесконечных бирюзово-сиреневых переливов на снегу. Один из этих этюдов, лучший по цвету и более значительный по выражению, я на другой день поднес с соответствующей надписью Трояновскому.
Иван Иванович немедленно забавил меня переехать из номера к нему в Филипповский переулок, в дом Шиловой, у Арбатских ворот. С этого времени его квартира, сначала там, а позднее в Скатертном переулке, в доме Лукиных, была постоянным моим местопребыванием в Москве. Я был у Трояновских как в родной семье, связанный крепкой дружбой с самим Иваном Ивановичем, с его женой Анной Петровной и дочерью Анной Ивановной.
Свободное копирование
