Послевоенное детство мое.
Глава 5. Ожидание. 1953г
Брат-подводник долго не писал нам после отпуска. Ему оставалось служить еще три долгих года. Мама волновалась, и я писала ему письмо за письмом. После длительного ожидания, показавшегося нам вечностью, наконец пришел долгожданный ответ. На конверте вместо красивого почерка Воли был чужой, и я боялась читать письмо маме. Из письма стало известно, что Воля лежит в госпитале. На его подводной лодке случился пожар, и ему пришлось пробираться через огонь в свой отсек до своего места - как положено по Уставу. Все закончилось благополучно, но теперь лицо и руки его сильно обожжены.
- Хорошо, что глаза не пострадали, а остальное- до свадьбы заживет, - успокаивал он нас в письме. Для мамы это не стало утешением. Дальше в письме он кратко объяснил изменение почерка: -Пальцы пишут из-за ожогов пока коряво…
И снова мы - мама, я и сестра Женя переживали за него. Мама не спала ночами, а последнее письмо от брата я перечитывала ей десятки раз.
Наступил 1951 год. В одном из писем брат Володя написал о возможности своего второго отпуска. Опять- ожидание. Письма от брата с Дальнего Востока и от папы из заключения приходили редко.
После школы я часто стала ходить к сестре Жене, которая осталась вдовой, нянчилась с племянниками Сашей и Левой. Иногда и ночевала у них, оставаясь с детьми. В том же году мне исполнилось тринадцать лет, и я влюбилась в соседского мальчика, из "эвакуированных". Звали его Виталий Томах, и учились мы в одной школе. Он был красивый и стройный парнишка, но разговаривал с сильным украинским акцентом. Закончив семь классов, из-за «двойки» по русскому языку Виталий пошел работать на завод к отцу, который в то время был начальником цеха. Вскоре они переехали на новую квартиру, и наши пути разошлись.
От первой любви у меня осталась только красивая открытка, которую Виталий мне подарил на день рождения. В тот день мы играли в прятки, и забежав со мной в подъезд, Виталий сунул ее в карман моего пальто. Нам было по четырнадцать лет.
Свободное копирование
