Каждый год перед разработкой плана работы ВНИТИ на следующий год в институте проводилось координационное совещание. К нам приезжали представители министерства чёрной металлургии, а также представители всех организаций, которые заказывали те или иные исследования. Это были представители трубных заводов, смежных министерств, проектных и исследовательских организаций, других предприятий, нуждающихся в новых видах труб. Совещание обычно длилось 5-6 дней. Я несколько лет подряд был учёным секретарём секции горячедеформированных труб на этих совещаниях. Совместно с представителями организаций-заказчиков мы уточняли актуальность предложенных работ, согласовывали срок выпoлнения, проверяли наличие финансирования, участие смежных институтов. Затем я составлял сводную заявку и согласовывал с тематическим отделом института. Обычно заведующий отделом бывал очень занят и присутствовал только на пленарном заседании, так что всю работу должен был выполнять я. На этих совещаниях я общался с интересными людьми и приобретал новых знакомых.
Научный поиск соответствует моему характеру, мне всегда хотелось всё узнать досконально, понять причину любого явления и все тонкости любого процесса. Так, ещё будучи школьником на Урале, я заинтересовался, почему при отливке дроби свинец льют в ведро с керосином. Примерно в то же время я прочитал в старом журнале «Техника молодёжи» за 1938 год описание изготовления стволов артиллерийских орудий и способ упрочнения стволов путём создания внутреннего высокого давления – так называемый автофреттаж. Я не забыл эти вопросы и в дальнейшем всё выяснил.
Мне нравится обдумывать какую-либо проблему, рассматривать возможность её решения с разных сторон. Особенное удовольствие получаешь, когда внезапно приходит решение. Хотя вообще считается, что постановка важной проблемы, её формулировка – это более важный этап научного творчества, чем её решение.
Решение любой проблемы – это сложный процесс, пока ещё не объяснимый. У меня была пара случаев, когда решающая идея приходила ко мне ночью во время сна и рано утром в голове была готовая формулировка. Вообще мне лучше всего думалось при ходьбе на работу.
Кто-то из известных советских физиков сказал, что занятие наукой – это способ удовлетворения собственного любопытства за счёт государства. То, что это способ удовлетворения любопытства – верно, а то, что за счёт государства – в последнее время сомнительно. Мне очень нравится высказывание известного французского иммунохимика Пьера Грабара, как становятся учёными: «Начиная с трёхлетнего возраста ребёнок спрашивает «почему?» - маму, папу, учителя, профессора... И когда он не находит, кого бы ещё спросить, он задаёт этот вопрос себе. С этой поры он становится учёным».
Отношение обычных людей к науке характеризует мой разговор с каким-то прохожим. Этот человек увидел, как я выходил из здания Трубного института, и спросил меня, работаю ли я в этом институте. Когда я это подтвердил, он спросил меня, для чего вообще нужна наука и что произойдёт, если закрыть все научные организации. Я ему ответил, что в этом случае ничего страшного не произойдёт: и через день, и через месяц, и. может быть, через год ничего не изменится. А вот через несколько лет специалистам уже станет видно ухудшение во многих сферах производства. К этому можно было бы добавить, что СССР уже имеет богатый опыт гонений на науку в последние годы правления Сталина. После объявления в середине прошлого века генетики лженаукой, запрещения работ по генетике и уничтожения (морального и даже физического) выдающихся учёных-генетиков урожайность многих сельскохозяйственных культур в России даже теперь намного ниже, чем в других развитых странах. Последствия объявления кибернетики лженаукой Россия ощущает до сих пор: приходится закупать значительную часть электронных компонентов и готовых приборов в других странах. Этому способствует также низкая культура производства. Я уже писал об этом в одном из предыдущих разделов, там речь шла о замене спирта ацетоном.
Ещё один яркий пример я узнал, когда был в командировке в Запорожье. Там был пущен завод, который изготавливал кассетные магнитофоны, пользующиеся в то время большим спросом. Там же был цех по производству электронных интегральных микросхем. Это производство – сверхчистое. В этом цеху должно быть в 10000 раз меньше пыли, чем в операционной. Дело в том, что при производстве микросхем на кристалл кремния фотоспособом наносятся линии, которые служат электропроводниками. Ширина этих линий сопоставима с размером мельчайшей пылинки и увидеть её можно только в микроскоп. Если на место, где должна пройти эта линия, на фоторезист осядет единственная пылинка, то на линии образуется непроводящий участок, и прибор работать не будет. Поэтому там следят за содержанием пыли в воздухе. Рабочие обязаны перед входом в цех полностью переодеться и им категорически запрещается что-либо проносить с собой. В помещении создано повышенное давление тщательно отфильтрованного воздуха, чтобы не было подсоса пыльного воздуха снаружи. И вот однажды продукция целой смены была забракована. Оказалось, что одна работница принесла с собой завтрак, развернула его и поела. Вся пыль с бумаги и мельчайшие частицы пищи попали в воздух. Предварительный инструктаж не дошёл до сознания людей.
Свободное копирование
