Грановские
Упомянутая самая ранняя дата в моей родословной - 1830 год – это год рождения (приблизительно) моего прапрадеда Меера Грановского. Известны имена двух его детей – дочери Ривы и сына Израиля. Мужем Ривы был Моисей Аркин. От этой семьи тянется родственная связь к известному Любавичскому Ребе Менахему Менделю Шнеерсону. Об этом я напишу ниже.
Одной из наиболее колоритных фигур среди моих предков был Израиль Меерович Грановский (1860-1925), один из моих прадедов, отец моей бабушки Кати (Гитли). Он был женат трижды. Первая жена Сара (Сура) родила 5 детей, в её честь назвали мою маму. После смерти первой жены прадед женился снова. Вторая жена, Зисл, была вдовой и имела 5 своих детей, а затем родила ещё троих. После её смерти прадед женился третий раз. Третья жена, Феня, детей не рожала. Таким образом, у прадеда в семье было 13 детей, и прадед смог их всех прокормить и дать образование. Для такой большой семьи необходимо было иметь соответствующее подсобное хозяйство. В хозяйстве у прадеда была корова и несколько десятков кур и индюшек. За животными ухаживали все дети. Летом коровы паслись на пастбище, а зимой были в хлеву, и работы по уходу за ними становилось больше.
Прадед много лет проработал управляющим имения у крупного помещика и, очевидно, был хорошим работником. Рано утром - около 5 часов - за ним заезжал кучер на бричке и кнутовищем стучал в окно. Прадед просыпался и начинал одеваться. Как правило, он не сразу находил свой пояс и начинал его разыскивать по всему дому Он поочередно будил каждого из своего многочисленного семейства и говорил: «Шлуф, шлуф. Во ист майн пасикл? Шлуф, шлуф» (Спи, спи. Где мой пояс? Спи, спи). После того, как почти всё семейство уже не спало, пояс наконец-то находили, и, пожелав всем продолжать спать, прадед уезжал в имение. Такие сцены повторялись довольно часто. Моя бабушка, его старшая дочь, уже имея собственных трёх дочерей и живя в Екатеринославе (Днепропетровске) частенько приезжала к отцу в Александрию. Тогда моя мама, любимая внучка деда, наблюдала вышеописанные сцены и общалась с многочисленными тётками и дядями. В последние годы дед неоднократно приезжал в Днепропетровск и обязательно привозил внучкам подарки. После смерти маминого отца в 1919 г Израиль Грановский оказывал существенную помощь бабушкиному семейству. По словам моей мамы, дед Израиль был высоким ещё крепким мужчиной, имел большую белую бороду и был очень добрым.
У меня есть сведения о детях моего прадеда Израиля и их потомках, но, к сожалению, эти сведения недостаточно полные. Они приведены в родословной.
Все Грановские имели общительный и весёлый характер, среди них моя мама особенно выделяла своего дядю Лёву. Так, однажды прадед с женой Феней в выходной день куда-то ушли, а когда вернулись, то в своей спальне возле большого зеркала застали свою корову, которую завёл туда Лёва. Он сказал, что ему стало жалко корову, так как она никогда не видела себя в зеркале. Родители к тому же увидели на коврике возле кровати большую коровью «лепёшку». Можно себе представить их настроение.
Израиль Грановский соблюдал религиозные обычаи. В субботу евреям запрещено заниматься любыми хозяйственными делами, запрещено разжигать огонь. Чтобы напиться чаю, кого-нибудь из детей посылали с чайником в ближайший трактир, где можно было набрать кипяток. Однажды выбор пал на Лёву. Он всячески отказывался, но его заставили. Чтобы отомстить родителям за такое «надругательство» над свободой личности, на обратном пути из трактира Лёва поставил чайник с кипятком в снежный сугроб (дело было зимой) и подождал, пока вода остынет, а потом отнёс чайник домой. Мама рассказывала, что после всех Лёвиных проделок дед кричал: «Лейб, покайзех!!» (Лёва, покайся!). Чаще всего требуемое покаяние произносилось, инцидент считался исчерпанным, а Лёва продолжал вести себя так же, как и раньше.
Другой мамин дядя – Исаак, начитавшись книг про морские путешествия, сбежал из дома и стал моряком. Он был очень общительным и деятельным молодым человеком. В 1917 году он примкнул к большевикам и его назначили комиссаром парохода. В 1919 году в Крыму пароход захватили белогвардейцы и комиссара расстреляли.
Ещё с одним своим дядей – Фроимом Грановским – мама поддерживала связь до его смерти в 1949г в Куйбышеве. Мама знала его детей и внуков, знала историю его женитьбы. Его будущая жена Маня Равич влюбилась в него и буквально преследовала. Фроим на неё не обращал внимания, тогда она ему заявила, что застрелится, если он на ней не женится. Кстати, Маня Равич – двоюродная сестра известного во время войны И.М. Зальцмана, генерал-майора, народного комиссара танковой промышленности.
Теперь опишу семью Ривы Грановской (по мужу—Аркиной). Её муж Моисей Лазаревич Аркин оказался очень удачливым и толковым человеком. Он получил хорошее образование и занялся торговлей продовольственными товарами. Через непродолжительное время у него было два магазина (в Александрии и в Кременчуге) и макаронная фабрика. Он принимал участие в общественной жизни и был избран депутатом губернской Думы. Три дочери Моисея Аркина – Роза, Лия и Гитля - были известны в Александрии (а затем и в Екатеринославе) своей благотворительной деятельностью.
Брат Моисея Аркина Мендель Аркин – дед нашего с Белой соученика Миши Пинчука - Аркина и дед Татьяны Аркиной, жены нашего хорошего знакомого известного врача - уролога Аркадия Михайловича Белостоцкого.
Дочь Ривы и Моисея Аркина – Гитля Аркина – и моя бабушка Гитля Корсунская (Грановская) были двоюродными сёстрами и лучшими подругами. Гитля Аркина вышла замуж за Бориса (Берла) Шнеерсона, у которого был двоюродный брат Менахем Мендель Шнеерсон, будущий известный седьмой Любавичский ребе. Сын Гитли Шнеерсон (Аркиной) Марк Борисович Шнеерсон — известный Днепропетровский архитектор, автор нескольких больничных комплексов, кинотеатра «Родина», одного корпуса мединститута. Во время войны Марк Борисович был командиром сапёрного подразделения. При освобождении города Ченстохов в Польше он лично выполнил просьбу польского правительства и спас национальную реликвию—икону Матки Боски Ченстоховски. Икона находилась в костёле, который фашисты перед отступлением заминировали, причём поляки предполагали, что икона заминирована отдельно. Марк Борисович пробрался в костёл через окно, осторожно подошёл к иконе и с трудом обнаружил тоненькую проволочку, протянутую из-за иконы куда-то в сторону. За иконой была мина, из которой Марк Борисович осторожно вывернул взрыватель
Свободное копирование
