И вот семилетка позади. Кто-то пошёл работать, кто-то отправился получать профессиональное образование. Нина Дьякова, Зина Шелуханова, Лёня Мартель, Уно Кыргесаар и Виталька Шишлов уехали в Томск, поступать в техникум. Я тоже попытался, хотя бы частично исполнить свою детскую мечту, подал заявление в Новосибирское речное училище. В приёме мне отказали, но не стали обманывать надуманными причинами. Нашёлся смелый человек, который мне ответил: "Спецпоселенцев не принимаем. Капитан речного флота Афанасьев." Было горько, и обидно, но помнил мамины слова о том, что жизнь суровая штука. "Молодым везде у нас дорога", да не всем.
Но всё же, нет худа без добра! Было принято решение об открытии в нашем посёлке средней школы. Среднее образование тогда ещё не было обязательным, с восьмого класса нужно было за него уже платить. Решили с братом всё же продолжить учёбу. Начали прибывать учителя расширяющейся школы, и первой приехала Мария Кузминична Борченко, новый завуч. С ней вместе прибыли родители и сын Саша, заняли они половину пятистенного дома. Затем появился учитель географии Леонид Копысов, старый холостяк. Павел Васильевич и Галина Георгиевна Терентьевы были направлены аж из Москвы.
В восьмой класс собрались ребята из многих посёлков и деревень, но больше всего из посёлка Сборный. И класс наш тоже оказался сборным: русские, эстонцы, латыши и одна девочка из Литвы.
Классным руководителем у нас стал Копысов, чуть выше среднего роста, хорошо сложенный, с богатой шевелюрой. Говорил он чуть растягивая слова. Образованный, интеллигентный человек, с которым было интересно разговаривать на любую тему. Папиросы "Беломор" курил, затягиваясь часто-часто, словно ребёнок у материнской груди. Предмет свой вёл очень интересно, увлечённо, а потому был нами уважаем. И я к тому времени уже подрос, возмужал, и потому наверное был избран старостой класса.
Брат Антс вообще стал председателем ученического комитета. Вскоре переехал холостяк Копысов к Марии Кузминичне, а она стала вести у нас уроки литературы.
Не буду оценивать её профессиональную подготовку, но замечу, что в те времена преподавать литературу вообще было очень сложно. Множество авторов и произведений находились под запретом, как-то нужно это было объяснять, уклоняться от неудобных вопросов, в чём-то просто лгать. Не хватало ей и простого человеческого тепла, зато высокомерия хватало, так возникло чувство отчуждённости между ней и классом.
Особенно доставалось от неё почему-то девочкам, характер ли был такой или нерешенные вопросы быта влияли, не знаю.
У меня характер тоже менялся, появилось какое-то бычье упрямство. Из-за этого стали возникать конфликты с учителями, хоть и не со всеми. Часто ответить правильно мешало не отсутствие знаний, а излишняя вспыльчивость моя.
Хотя русскую литературу я любил, не сложились у меня отношения с литераторшей. И с родителями Марии Кузминичны был я в хороших отношениях, и с сыном её дружил, а вот с ней, увы! Как тогда выражались, "проходили" мы всю литературную классику: "Слово о полку Игореве" и далее Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Некрасова, Тургенева, Островского, Чернышевского и Толстого.
Под запретом был Достоевский и нобелевский лауреат Бунин. Вот что писали тогда: "Как и при своей жизни, Достоевский сейчас оказывается в авангарде реакции. Его произведения широко и всесторонне используются в остервенелом походе на человека, предпринятом литературными лакеями Уолл-стрита"
Бунина обозвали белогвардейцем-эмигрантом, "чьё творчество насыщено мотивами смерти, распада и обречённости". Оценить самому их талант придётся гораздо позже, пока учил то, что требовалось. А вот учительница стала совсем невыносимой, от неё сбежал Копысов, позже он вообще уехал в неизвестном направлении, а жаль.
Химию стала преподавать Галина Георгиевна Терентьева, скромная и обаятельная женщина. Был у неё физический недостаток - оспины на лице, мы её жалели поэтому. Когда Иван Загурский предложил прозвать её "Рашпилем", то получил в ответ общее возмущение.
Её супруг Павел вёл уроки физкультуры. За высокий рост и худобу, его сразу нарекли прозвищем "Паша-глист". Кичился тем, что брат его был многократным чемпионом страны по лыжам. Не сразу, но всё же ключи к нам он подобрал. Я никогда в жизни, даже будучи влюблённым, стихов не писал. А вот на физкультурника накатал, что-то вроде эпиграммы:
Он лихо резал в сетку и в баскетбол играл,
Когда была пробежка, то на других кричал.
О баскетболе никто из нас до этого ничего не слышал, а Терентьев его усиленно пропагандировал. Заражённые его энтузиазмом, мы сами расчистили площадку, врыли столбы и укрепили кольца, сваренные ребятами из МТС. Первый мяч сшили из голенищ кирзовых сапог, настоящий появился позже.
На Коломинской МТС работал Витаутас Пожемицкас, страстный любитель баскетбола, фанат! Он организовал свою команду. Но мы сумели, под началом Павла Васильевича, через два года стать лучшей командой района. В строю я ещё стоял шестнадцатым, а играл в центре. По бокам Гунар Шиц и Стасик Осипов, позади Володя Чурилов и Паша Аранов.
Свободное копирование
