Глава 19
На фото: Маслов, Шубин, Филатов, ст. лейтенант Гриппа.
После возвращения в часть, я написал отчёт о поездке в Киев, и несколько раз комсорг части Гриппа возил меня в другие воинские части, где я рассказывал солдатам о слёте молодёжи. Номера всех площадок я не записал, и сейчас смутно припоминаю, что лишь одна из них была похожая на нашу — жилая № 43. Солдат пришло тогда мало, видимо, остальные находились на службе.
Я сознательно отвёл одну главу описанию молодёжного слёта в Киеве. Это было время, когда страной руководили коммунисты, и во всех мероприятиях провозглашалось единение партии и народа, прославлялась дружба народов, поддерживались всевозможные почины и движения. Я с детства воспитывался именно в такой обстановке, на материалистических идеях коммунизма. Нас воспитывали атеистами в духе отрицания церкви, в нашей семье, да и вообще, имя Бога никогда не упоминалось, про иконы я знал только из книжек.
Видимо, в том, что говорили и что делали коммунисты, было много фальши, а порой и лжи, поэтому при первых же демократических веяниях в период перестройки начала девяностых годов ХХ века вся идеология КПСС рухнула. Осталась лишь небольшая оппозиционная КПРФ, но к ней мало кто прислушивается. Я тогда верил в идеалы коммунизма, в светлое будущее, при котором все должны были жить, потому что был молодым, и многое мне виделось в радужном свете.
*****
Незадолго до окончания службы старлей Гриппа снова вызвал меня к себе в кабинет.
— Леонид, есть очень серьёзный разговор. Пройдите сейчас в штаб к майору Трапезникову, он вам всё скажет.
Майор Трапезников — невысокий, седоватый человек с тонкими, умными чертами лица — был заместителем командира части по политической работе, или, если проще, был замполитом. Когда я зашёл к нему в кабинет, он пригласил меня присесть.
— Как служба?
— Нормально, товарищ майор, — бодро ответил я.
— За время службы вы зарекомендовали себя с хорошей стороны, — сказал Трапезников, — мы присмотрелись к вам и по рекомендации комитета комсомола части предлагаем стать членом Коммунистической партии. Для вступления в партию вам необходимы будут три рекомендации от членов КПСС, мы вам поможем — их дадут офицеры, которые вас знают. Дело серьёзное — хорошо подумайте, и через два дня я жду вас в этом же кабинете.
Из кабинета замполита я вышел весьма озабоченный неожиданным, действительно серьёзным и, прямо скажу, лестным предложением: не каждому солдату такое предлагали.
Но у меня по этому поводу имелись некоторые сомнения: во-первых, скоро дембель, и кто его знает, как оно, это вступление в партию, может затянуться, во-вторых, вступить в партию — это стать государственным человеком, в том смысле, что стать подневольным: что партия скажет — коммунист обязан выполнять. Меня, в случае вступления в партию, могли направить без моего желания учиться в какое-нибудь военное учебное заведение — обо всём этом я знал. А военным я становиться не хотел: не моё это призвание — об этом я тоже знал. Моё подсознание удерживало меня от поспешности в этом деле.
Вечером решил поговорить с друзьями Жорой и Колей, чтобы узнать их мнение по этому вопросу. Мои друзья, не сговариваясь, в один голос запели:
— Ты что — больной? Куда ты лезешь?
Одним словом, через день я зашёл к замполиту и сообщил, что после размышлений понял: не готов я пока стать членом партии. Выслушав меня, майор доброжелательно произнёс:
— Хорошо. Но у вас ещё есть время подумать.
Я вышел из штаба части с твёрдым убеждением никогда не связывать себя партийными узами. Установку, данную в молодости, пронёс по жизни.
Свободное копирование
