Бакена. Моё детство - 5

Глава 5

 К сентябрю у мамы появилась едва заметная беременность, скрытая некоторой полнотой. Однако все взрослые негласно старались оберегать молодую невестку от любой тяжелой работы.

 Мама втайне скучала по Белоруссии и, чтобы время проходило быстрее, без напоминаний охотно бралась за любые дела по дому и во дворе. Работы действительно находилось много: шла засолка некоторых овощей. Сентябрь подгонял — на огороде всё жухло на глазах, поэтому спешили.

 С особым удовольствием мама готовила пищу. Ртов в доме много и все отличались отменным аппетитом. Пищу готовили первобытным способом во дворе прямо под открытым небом на простенькой печурке, где вместо трубы приспособили старое ведро без днища. Дым разносился по всему двору. Кушали за столами здесь же, под небольшим навесом, который назывался «салкыном» («салкын» - по-казахски «навес»). Уху и супы варили, используя один и тот же закопчённый десятилитровый казан, для жарки служила большая глубокая, наверно, ещё дореволюционная чугунная сковорода с крышкой. Хлеб летом пекли в отдельно сложенной «русской» печи на улице, а зимой — в простой домашней печи.

 Летом в питании «островитян» значительное место занимала зелень. С ранней весны на лугах собирали кислицу (щавель), дикий лук, летом собирали ягоды — черёмуху, боярышник, из которых варили кисели, к концу лета вёдрами собирали шиповник, ежевику, а на озёрах — чилим. Осенью, как я упоминал, заготавливали много солений, даже груздей солили большую бочку. И это без преувеличений. К слову сказать, в пойме Иртыша других грибов кроме белых груздей не водилось. Росли они исключительно в осокоревых рощах. (Осокорь - это чёрный тополь).

 В пойме Белой речки — в километре от стана бакенщиков — находилось большое озеро, которое называли Щербинским затоном. Славилось оно косяками непуганых карасей и чилимом (рогульником). Собирали водяные орехи прямо с лодки — тоже помногу. Зимней порой любой член семьи, вооружившись ножом и молотком, разрубал с их помощью крепкую оболочку рогульки и лакомился белой крахмалистой сердцевиной, которая имела величину хорошей фасолины. (О чилиме можно прочесть в Интернете).

 Когда мы с братом Лёвой подросли, отец несколько раз брал нас с собой за рогульками. Процедура сбора очень утомительная. Эти растения начинали рост со дна водоёма, в котором была стоячая вода, и имели вид небольших кувшинок, плавающих на поверхности воды и занимающих всю поверхность озера. Под листьями каждой кувшинки, прямо у поверхности воды, на коротких черешках торчали зелёные плоды рогульника, которые по форме напоминали маленькую головку чертёнка. Обрывая плоды, мы искалывали шипами свои пальцы до такой степени, что заживали они потом несколько дней. Когда рогульки высыхали, снаружи становились тёмно-серого цвета. Что характерно, как ни ложи рогульку, один из шипов всегда торчал вверх. Случалось, мы наступали на них и пропарывали ноги до самой кости. Однако вернусь к теме.

 Бакенщикам при тяжёлой физической работе требовалось хорошее питание, поэтому вполне естественным считалось на «острове» готовить раза два в неделю лапшу или наваристый борщ с петухом или дичью. Преобладала же в питании всё-таки рыба, и значительно: стерлядь жареная или уха из стерляди были обыденными, практически ежедневными блюдами. Мама быстро научилась чистить стерлядку: острым ножом аккуратно удаляла четыре ряда шипов и после потрошения легко резала нежное мясо на части. На запах сырой рыбы мигом слетались осы, — похоже, со всей округи. Угрожающе жужжа, вынуждали маму быстро ретироваться, а то место, где чистилась рыба, тут же плотно облеплялось тучей опасных насекомых. Кроме ос водилось тут много мух и мелких муравьёв. Многие продукты приходилось прятать в ящики, вёдра, банки. Холодильником служил колодец, где при небольшой глубине вода всегда стояла ледяная. Туда на верёвках в какой-либо ёмкости опускали молоко, сметану, масло, мясо или рыбу, но долго старались не держать.

 Надо заметить, что хозяйство у бакенщиков выглядело почти натуральным. То есть, муку, крупу и сахар приобретали зимой в обмен на налимов, которых ловили в большом количестве, а другие продукты производили для себя сами: из молока получали сметану, творог, масло и даже сыр, который оказывался не хуже, чем из магазина. Плавала в те времена летом по Иртышу специальная баржа — плавлавка (плавучая лавка), которая снабжала бакенщиков продуктами и одеждой, но бывала она очень редко.

 Кроме коров, дед и бабушка держали баранов, уток, кур. В огороде (благо, вода всегда рядом) садили всё, что годилось к столу. Картофель, помидоры, огурцы, свёкла, морковь, лук — это само собой разумеющееся. А в специальных больших лунках, типа клумб, садили ещё арбузы, дыни, тыквы. Земля на заливных лугах песчаная, всё росло, как на дрожжах. Некоторые картофелины достигали размеров литровой банки, арбузы вызревали так, что от лёгкого прикосновения ножа с треском раскалывались пополам, а тыквы по осени нередко использовались вместо табуреток.

 И никто не знал таких терминов, как гербициды (ядохимикаты для уничтожения сорняков) или инсектициды (то же самое, только для уничтожения вредителей). Вместо гербицидов применялись простые тяпки или мотыги, а с вредителями, — которые если и были, то не часто, — боролись с помощью простой золы: посыпали ею, к примеру, молодые капустные листочки и бабочки-капустницы улетали, это дело они не любили. Правда, позже для уничтожения вредителей стали применять дуст (ДДТ).

 Сильно досаждали грызуны, особенно рыжие хомяки. Это сейчас горожане разводят хомячков, держат их в клетках, ухаживают за ними, такими милыми. А тогда хомяки грызли на огороде всё, что только можно было грызть, да ещё и норок накапывали, повреждая корни овощей. Особенно любили они огурцы и действовали как диверсанты: приходили, бывало, хозяева собирать урожай, а на грядках не оставалось ни одного целого огурца — все были посечены. Бабушка однажды сильно расстроилась из-за того, что хомяки погрызли семенник — породистый огурец, предназначенный подольше полежать на грядке, полностью созреть и дать семена.

 Чтобы хоть как-то уберечь овощи от потравы, возле грядок обычно устанавливали небольшие капканы величиной с ладонь взрослого человека. Капканы привязывали проволокой к забитым в землю колышкам, которые указывали, где стояли капканы и не позволяли эти капканы утащить пойманными грызунами. Можно только догадываться, сколько их расплодилось, если они каждый день попадались. Обычно кто-то из старших снимал хомяка с капкана и отдавал ещё полуживого на истязание Пирату, и все это воспринимали как должное из-за неприязни к маленьким вредителям.

 Пират появился у деда с бабушкой ещё, наверное, до моего рождения. Это был большой сеттер коричневой окраски, злой, как цербер. На привязи никогда не сидел, поэтому «остров» охранялся, как хорошая застава. Если к берегу причаливала лодка с чужими людьми, Пират не выпускал их, пока не появлялся кто-нибудь из хозяев.

 И вот, когда у Пирата в зубах оказывался несчастный злодей, начиналось жестокое мщение за урон, нанесённый хозяйским грядкам. Пёс хватал грызуна и начинал носиться с ним по траве как торпеда, потерявшая управление. Наигравшись, бросал его, бездыханного, на дорожке и шёл отдыхать до следующего родео.