Как это делается в Вене
Чтобы завершить уж рассказ о судьбе пьесы, мне придется забежать немного вперед. «Колея» была поставлена в 25 театрах страны, но особенно удивила меня двадцать шестая премьера. Драмой русской интеллигентной семьи совершенно неожиданно взволновались в столице Австрии городе Вене. Загадочный для меня театр под названием «М. В. Н.», что означает, как мне объяснили, «театр с ограниченной ответственностью» (так могло бы называться большинство театров нашей страны), не только поставил спектакль, но и пригласил нас с женой на премьеру. Это был уже 1991 год, ранняя весна, в Вене все цвело. Среди городских афиш изредка попадалась зеленая рука с перстом указующим на синем фоне. На ней кое-как начертанные кистью слова: «Die spur», которые без труда можно было бы перевести как «след, колея», если бы они не были написаны задом наперед, в зеркальном отражении. А так приходилось потрудиться. Но и за это спасибо. Зритель и так разберется, потому что о предстоящей {281} премьере сообщили 24 (прописью — двадцать четыре) австрийских газеты. Восемь из них сделали это в жанре довольно пространных рецензий (очевидно, по впечатлениям от прогона), десять газет поместили фотографии сцен из спектакля, чаще всего повторялся групповой снимок семьи во главе с «дедушкой» в орденах. Все это, тщательно ксерокопированное и переплетенное, с добавлением фотоснимков руководители театра преподнесли мне в день отъезда, добавив, что материалы пресс-конференции, которую мне специально устроили, будут посланы вдогонку. (Они почему-то не дошли). Вот это раскрутка! Да, еще было выпущено два буклета — один в виде листовки, другой в виде брошюры в 24 страницы, не считая рекламы. Чего только в ней не было о пьесе и авторе! Едва знакомому парню по имени Кристиан, директору театра, я говорил: «Кристиан! Ты гений! Я расскажу о тебе в Москве». Он не понимал, что я имею в виду — это просто его работа.
Но самым загадочным было — зачем им все это надо? Я спросил, мне ответили: «Но мы ж должны знать, что у вас происходит?» Заметим еще раз, это было в апреле 1991 года, то есть, «до того».
Значит, что ж получается — еще не исчезла старая театральная традиция разбираться в общественных процессах не через публицистику или там политическую пьесу, а через семейную, камерную, «мелкотемную»? А что же это мы столько нашего молодого задора потратили, чтобы внушить эту несложную мысль отечественным чиновникам и критикам? Ну, ладно, мало ли что мы потратили, чего не вернешь.
Надо добавить, что успех спектакля был полный. Присутствовали сотрудники нашего посольства, они не дадут соврать. После спектакля все актеры и часть зрителей длинной вереницей пошли в ближайшее кафе, там расселись за столиками и каждый заказывал, что и сколько хотел, при этом никаких торжественных речей и даже скромных тостов за успех не было. Единственное, что всех объединяло — это коллекция русских романсов, пропетых под гитару одним ностальгирующим зрителем.
Вот, пожалуй, в чем мы более продвинуты, по сравнению с ними, так это в обычае отмечать премьеру.
Свободное копирование
