Двадцать третьего февраля 2016 года 10-я годовщина со дня смерти моего отца Алексея Ефимовича. С тех пор праздник День защитника Отечества, по понятной причине, отошёл на второй план. Получается, в День защитника умер защитник: он служил в пограничных войсках в легендарном Бресте с марта 1050 по декабрь 1953 года. Уволен в запас на основании Постановления Совета Министров СССР от 31 июля 1953 года. Сейчас молодые ребята служат один год, а тогда отец прослужил три с половиной года. Такое было время.
В сентябре 1987 года я был в городе Бресте и в легендарной крепости. Перед поездкой я посмотрел советский фильм «Бессмертный гарнизон», снятый в 1956 году, когда я родился. Но ещё больше о Брестской крепости узнал от отца. За три с половиной года её историю он изучил досконально. Когда я ходил по крепости, то представлял, что где-то тут рядом защищал границу мой отец- ефрейтор. Я словно ходил по его следам. Связь времён не прервалась. Всё о чём он мне рассказывал, я увидел своими глазами. Я на мгновение представил тогда, как в июне сорок первого года на другом берегу Буга таилась «смерть». В отличие от Сталина пограничники тогда прекрасно осознавали, что война с Германией неизбежна. Но молчали, выполняя приказ.
Алексей Ефимович родился 15 сентября 1929 года на хуторе Южном, в нескольких километрах от села Туркеновка, ныне Малиновка Гуляйпольского района Запорожской области. Хутор исчез в середине 1950-х годов по воле Никиты Сергеевича Хрущёва, решившего в стране укрепить сёла, ликвидировав цветущие хутора. Отец перебрался в село Новосёловку (бывшая Туркеновка), где женился на моей маме, и где я родился.
В селе поступил в колхоз трактористом. А кем он ещё мог поступить с образованием пять классов? Отец в шутку говорил: « Закончил четыре класса и один коридор». Доля правды в этой шутке была: дальше учиться помешала война и немецкая оккупация. Двенадцатилетним подростком он встретил оккупацию и перенёс все её ужасы. Отец принадлежал к той категории советских граждан, которых сейчас в некоторых регионах страны ( в том числе и в Самарской области) на законодательном уровне считают «Детьми войны». Увы! Он не дожил до этого дня. Законодатели региональные немножко опоздали, а на федеральном уровне соответствующий закон так до сих пор и не принят. А время не ждёт: вслед за участниками войны и ветеранами тыла, уходят от нас и те, кто войну видел «глазами ребёнка и подростка».
Пережил он и послевоенное не менее тяжёлое время. Пережил и до конца своей жизни боялся войны. Сколько лет уж после неё прошло, а он всё старался запастись солью, спичками. Так глубоко в его сознание вошла та война. Кстати, он к той войне тоже готовился. В 1945 году на неё уходили его ровесники 1927 года, и, продлись она ещё на два года, отец бы уже из категории «Дети войны» перешёл бы в категорию «Участники войны». Ему просто повезло.
Имея за спиной пять классов образования, отец, тем не менее не плохо разбирался в политике. Боготворил Брежнева, при котором войны не было, не считая Афганистана. Но это на чужой территории. Когда я его спрашивал, откуда такие знания в политике, отвечал с гордостью: « С армейских политзанятий». Но он, конечно, не договаривал: всю жизнь в своё свободное время слушал радиостанцию «Маяк». Разумеется, слушал новости. Книг особо читать не любил, но, помнится, «Щит и меч» Вадима Кожевникова прочитал дважды. Любил книги о разведчиках. Как, впрочем, и фильмы о них. Когда в 1973 году по телевидению показывали «Семнадцать мгновений весны», «оторвать» его от телевизора было бесполезным занятием.
В 1971 году мы всей семьёй уехали с Украины на берега Волги. Отец устроился работать на «Волжский автозавод», где проработал в одной бригаде и одном цехе до самого ухода на заслуженный отдых. Именно на отдых, а не на пенсию, так как он, будучи пенсионером, проработал на заводе ещё три года.
Сидеть "на печке", как пенсионер, он не стал: его потянуло вновь к земле. Пока позволяло здоровье, трудился на даче. Очень тосковал по своему сельскому огороду, который явился главной причиной нашего выезда из родного села. В 1969 году родители вышли из колхоза, и сразу же по решению правления колхоза нам отрезали огород, оставив какой-то жалкий клочок земли. Отец поступил электриком на местную подстанцию, мама работала в больнице медсестрой, мы с братом продолжали учиться в сельской восьмилетней школе. Казалось бы, живи и радуйся. Но наблюдать, как около твоего отчего дома на нашем огороде работают чужие люди, зрелище не для слабонервных. И мы уехали. Навсегда.
В родное село он приезжал несколько раз, в том числе в 1975 году на похороны своего отца, моего дедушки, Ефима Антоновича. У последнего было пятеро детей: три сына и две дочери. Судьба раскидала их, кого куда: старший брат Иван оказался в украинском Синельникове, а остальные – в России. Младший брат Яков жил в подмосковном Реутове, сестра Раиса – в Саратовской области, а сам отец с сестрой Любовью – в Тольятти. Из всех самые родственные отношения отец поддерживал с Яковом. Мы к нему в гости ездили, а он к нам. Поэтому отец сильно расстроился, что не могло сказаться в дальнейшем на его здоровье, когда с Реутова пришла печальная телеграмма о его трагической гибели на работе.
Последние полгода перед смертью отец уже бредил, вспоминая своё детство. Я много слышал ранее о том, что в такой ситуации человек вспоминает то, что в нормальном состоянии не вспомнил бы. И убедился в этом на его примере. Особенно интересно было слышать от него, как был в пору его детства устроен хутор. Интересно было, но и печально с другой стороны. Меня он не замечал, а рассказывая, обращался к своим родителям, как к живым. Которых давным-давно не было уже. Теперь, вот уже ровно десять лет, нет в живых и его самого. Но память о себе он оставил светлую. К сожалению, этих моих слов об отце не может повторить мой брат Федя. Двенадцатого апреля будет ровного год, как его не стало. Их души встретились на Небесах: отца и сына. К счастью для меня, жива ещё мама, отметившая в январе свой 80-летний юбилей.
Жизнь продолжается!
23.02.2016 г.
Свободное копирование
